Уолтон – владелец борделя, был давним знакомым Генриха. Человек алчный и хитрый, умеющий выпутываться из разных ситуаций.
С владельцем борделя Генриха познакомили солдаты, ведь солдаты и пьяницы – основной доход владельцев дома утех. Однако у Уолтона были опасные девушки: бродяжки, болеющие заразными хворями, не знающие гребня для волос и гвоздики для приятного запаха изо рта, зато прекрасно знающие кулак и крепкие напитки.
Генрих брезговал такими девицами, наблюдая как другие солдаты превращались в безобразных уродов, заражаясь какой-нибудь дурной болезнью от этих девок. Потому Генрих приходил в бордель просто для того, чтобы сыграть партию – две с Уолтоном, пока солдаты развлекались.
Почему он отправил дочь купца именно в такое ужасное место? Он просто исполнял приказ королевы, и ему было плевать на эту одиннадцатилетнюю малолетку. Тогда.
Уолтон тогда щедро заплатил за неё, но Генрих в тот же вечер всё проиграл на второй партии игры в кости. Только после проигрыша он понял, насколько ужасный поступок он совершил. После этого он совсем перестал играть.
«Без денег и без девки.» – хохотал до слёз тогда Уолтон. Мерзкий достаточно тип, а чем лучше Генрих?
В тёплую пору года бордель переезжал в палатки, ибо запах разгорячённых тел, пота, алкоголя, грязных юбок девушек в маленьком душном доме не привлекал щедрых гостей – только низкосортный сброд, которым было всё равно на жару и запахи.
Вот и сейчас, в период ярмарок, проститутки жили в палатках, увешанные можжевельником, свято веря, что это спасёт их от болезней.
Генрих зашёл в аккуратную незаштопанную палатку – там находился Уолтон. Он всегда жил отдельно от своих девок, ибо боялся подхватить какую-нибудь заразу. Бывало, его часто не было, но за порядком следили наёмные солдаты: либо провинившиеся в службе перед королевой солдаты, либо такие же ненужные старики как Генрих.
Уолтон не изменился: такой же полный высокий мужчина со здоровым румянцем на щеках, полными губами, маленькими глазками и абсолютно светлыми бровями и ресницами, будто их и нет. Правда, аккуратную бородку клинышком отрастил. Он ухаживал за собой и не выносил неприятных запахов, хотя владел полчищем болезни и вони. При себе он всегда имел надушенный платок. Человек приятной, пышущей здоровьем, наружности, располагающий к себе, но мерзкий и уродливый внутри. Он сидел за своим столом и пересчитывал монеты, раскладывая их по мешочкам:
– Генри, давно не виделись! Как поживаешь, старина? Какими судьбами? – наигранно поприветствовал Уолтон, увидев вошедшего в палатку Генриха.
– Уолтон, у меня к тебе дело. Не откажи старому знакомому. – неуверенно начал Генрих.
– Денег одолжить? Попытать счастье в игре? – нагнувшись, – Или потянуло старика на блуд? Уж этого добра у меня много!
– Не совсем. Я хочу выкупить у тебя девушку. Насовсем. Отдам всё. Уверен, за то время, как я к тебе её привёл, она здорово упала в цене. Три года всё-таки.
– Ты про ту аристократку?
– Да.
– Но…
– Сколько надо? – перебил Генрих, – Я получил повышенное жалование. Меня отправили на службу в восточную провинцию. Я её заберу.
Уолтон засмеялся:
– Но я тебе её не отдам.
– Почему же? Неужели она до сих пор приносит тебе хороший доход?
– Нууу…я на неё совсем не трачусь. – усмехнулся мужчина и принялся дальше считать монеты.
– Как это понимать?
– Она умерла. – Уолтон разразился смехом. Высокие горстки монет развалились.
– Как? Почему? Её убили?
– Нет. Банальная лихорадка. Эти аристократки такие нежные! Постоянно ей было дурно, не то что остальные. Быстро скопытилась.
– Чёрт возьми! Ну как же так?! Опоздал! – сокрушённо произнёс Генрих. Он пошатнулся, будто терял сознание, и рухнул на рядом стоящий мешок с пшеницей.
–Тебе нужна компаньонка? Почему именно среди проституток?
– Мне нужна была она. Хотел начать с ней..вместе..всё сначала.
– Пхах, королева пропала, решил, что и приказ теперь не в силе? – усмехнулся владелец борделя. – Ну я бы тебе её не отдал, будь она жива. А так, хвала её смерти, наша дружба сохранится! – засмеялся Уолтон.
–Иди к чёрту! – вспылил Генрих. – Когда она умерла?
– Да где-то зимой или весной.
Генрих опустил голову.
– Ну чтоо ты. – наиграно протянул Уолтон. – Раз уж у тебя проснулась совесть, ты можешь забрать любую из моих девок. Они все в каком-то роде страдают. А так вину искупишь. За деньги, разумеется.
Генрих молчал. Тишина стояла достаточно долгое время:
– Кто из них из востока? – тихо спросил Генрих, по-прежнему не поворачивая голову к владельцу борделя.
– Прям из востока таких нет, но есть одна из деревни, на пути к восточной провинции. Три года назад был там проездом. Дура дурой, но дорогу должна помнить. Она у меня как побитая собака – всегда найдёт дорогу назад. К хозяину, видимо, тянет. – усмехнулся Уолтон. – Отдам за парочку медяков.