И сейчас к его счастью никто не обратил внимания на его унизительное падение. В кружок вклинился Женя-Правдоруб с мобильником в руке. Он потряс им и объявил:
— Братцы, вы пропускаете самое интересное. У американцев рухнул НАСДАК!
— Чубайс им веерно свет вырубил? — с ходу ответил импровизацией Борис.
Кружок разразился дружным хохотом.
Женя-Правдоруб, телеведущий без телеканала и журналист без журнала ничуть не смутился.
— По CNN уже передали!
Кто-то полез в карман за мобильным.
Борис никак не прореагировал. У него было больше поводов, чем у всех, поддаться панике. Именно поэтому и запретил себе суетиться.
Очевидно, новость разлетелась по гостиной без участия Жени. Кто-то включил экран домашнего кинотеатра. Собравшиеся потянулись к большому монитору, на котором спешно замелькали картинки новостных телеканалов. Выбрали ту, где на фоне суеты в ньюс-руме феминистка в красном со строгим лицом читала по бумажке сводку новостей.
«НАСДАК… по техническим причинам… приостановили торги… на двадцать минут», — успел выхватить из её гнусавой американской скороговорки Борис.
Поискал глазами своего тёзку. Борис Михайлович стоял у столика с напитками. Рядом с ним была красивая молодая дама в элегантном смело декольтированном платье. Тело у женщины было от природы гибким и сильным, такого не создашь ни шейпингом, ни спа-салонами. С такими надо родиться, как некоторым выпадает счастье родиться в богатстве, а не горбатиться и драться за него полжизни. Цвета красного вина с золотой искоркой платье гармонировало с копной чудесных каштаново-золотистых волос.
«М-да, если судить о мужчине по женщине рядом с ним… Серьёзный противник».
Словно поймав взгляд Бориса, «тёзка» обернулся. Через всю гостиную они посмотрели друг другу в глаза.
Борис чуть заметно кивнул. И получил такой же кивок в ответ.
«Лучший способ нейтрализовать сильного противника — это сделать его временным союзником», — решил Борис.
И направился к двери на балкон.
Борис Михайлович вышел следом спустя минуту.
Они, теперь уже вблизи, посмотрели друг другу в глаза. В одних таилось настороженное любопытство, в других — сдержанная радость победы.
— Вы что-нибудь выиграли на этом? — Борис, понял, что теперь ход за ним.
— Только ваше внимание.
— Вот как? Не думаю, что оно того стоит.
— Тем не менее, вы здесь.
— Чистое любопытство. Ни к чему ни вас, ни меня не обязывающее. Или вы считаете иначе?
Поле, на котором предстояло померяться силами, было чётко очерчено. Хартман тут же показал, что умеет понимать без лишних слов.
— Условия приняты. Спрашивайте, я готов удовлетворить ваше любопытство. И постараюсь ничем вас не связать. Надеюсь, технические детали вас не интересуют?
— Естественно, нет. Меня интересуете лично вы. Ну и те, кто вас… м-м-м… Кого вы представляете.
Борис Михайлович покачал головой.
— Нет, так раскрываться я не буду. Боюсь связать вас невыполнимыми обязательствами и подставить своих партнёров. Ни мы не хотим включать вас в свой маленький клуб, ни вы, уверен, не горите желанием попасть в двусмысленное положение. Потребуется внести вступительный взнос, а вы побоитесь это сделать. Просто из опасения, что деньги всплывут у какого-нибудь полевого командира на Кавказе. Я прав?
— Ровно на столько, на сколько представляете себе мои интересы.
— Да, я могу заблуждаться. Но очевидно одно: вы стоите за жёсткий финансовый контроль при максимуме гражданских свобод, а ваш противник ставит на тотальный контроль при минимуме социальной активности, которую он понимает по-совковски — в виде «всенародного одобрения». И пока он не добил вас, а вы не скинули его, Россия будет барахтаться между либерализмом и диктатурой.
— Вы ошибаетесь. Там уже диктатура.
Борис Михайлович вновь покачал головой.
— Ещё нет. Но скоро будет. И никакой «оранжевой революцией» их из Кремля не выкурить. Можете не рассчитывать. Только зря деньги потратите.
— Ну, в таком случае, нам не о чем говорить.
Борис демонстративно повернулся к дверям. Но ровно на пол-оборота.
— Мы с вами бизнесмены, Борис Абрамович. Люди дела. В том, что я умею создавать ситуации управляемой нестабильности, вы только что имели шанс убедиться.
— И что с того? Это ваше умение и ваши, простите, проблемы. У меня хватает своих.
— А если я обрушу «русский долг»[8]? На обвале котировок можно неплохо заработать.
Показательно, что за неделю до войны в Югославии на международной бирже были скуплены акции т. н. «югославского долга». Финансовая операция позволила полностью обезопасить рынок любых колебаний, связанных с обострением ситуации на Балканах.
8
— имеется в виду иностранный капитал, так или иначе связанный с Россией. Резкое изменение внутриполитической обстановки и «экономической среды» способны не только катастрофическим образом сказаться на прямых или косвенных инвестициях в российский рынок, но и существенно подорвать позиции финансово-промышленной группировки на международном рынке. Например, вызвав обвал акций данной группировки на бирже. Или поставив под угрозу пенсионные фонды, вложившие капитал в «русский долг» или непосредственно в акции российских предприятий.