— Выходит, будем бить по банкиру? — спросил Крымов.
— Не надо. Знаешь, есть хорошее правило: хочешь предупредить хозяина, застрели для начала его собаку.
— Кого назначим собакой?
Дружков засмеялся.
— Хороший вопрос, Алексей. Только назначать не придется. Собаки уже определились. И мы их поодиночке начнем выбивать. Васинский мужик с головой, он поймет намеки.
— А если нет?
— Найдем другие методы вразумления.
— С кого начнем? — спросил Крымов, показывая, что теория вопроса ему ясна. — Мне самому выбрать?
— Давай так. Первый — Резо. В последнее время у соратников на него появился зуб. Дело об ограблении обменного пункта. Смотрел в сводке происшествий? Погибло три боевика. Это кое-кому не понравилось. Убирать Резо надо так, чтобы все выглядело разборкой. У Васинского люди умные. Они намек поймут.
— Это сделаем. Исполнителя придется убрать?
— Как ты сам думаешь?
— Дело в исполнителях. Если убирать, придется долго искать. Если оставим, у меня есть мастер…
Дружков мрачно усмехнулся. Затер ногой кружки, которые рисовал на песке.
— Разве потом нельзя убрать мастера?
— Этого нельзя. Тертый калач. Крепко страхуется.
— Такому доверяться опасно.
— Нисколько. Он такими делами живет уже лет десять, а вы о нем и не слыхали.
— Кто такой?
— Один приятель по спецназу. Вместе в бригаде служили…
Дружков поднял руки, сдаваясь.
— Решай сам, Алексей. Промахнешься — я тебя в упор не узнаю.
Крымов пожал плечами.
— А как иначе? Закон службы. Кто второй?
— Писака из «Московских вестей». Мальчике пальчик, но там за него держатся.
— Попугать?
— Удивляешь, Алексей. Если резать нитки, так резать. Их заговор надо сломать.
— Неужели писака в курсе их дел?
— Ни в малой вере. Он служит правде, как ему кажется. А эта правда бьет по Бизону.
— С писакой будет сложнее, чем с Резо. Я этих газетчиков знаю. Вон их сколько в последнее время перещелкали. В зонах конфликтов, в других местах. А они все не унимаются, лезут туда и лезут.
— Все зависит от того, как убирать. Когда человека убьют в боевой обстановке — это случайность. Каждый новый думает — а я проскочу, меня так просто не возьмешь, я ловкий. Вон, пропали двое в Югославии, что там теперь меньше корреспондентов стало? Зато, если ударить прицельно, так, чтобы все вокруг поняли: есть запретные зоны, куда нос совать небезопасно, дрогнут многие. И это важно. Строй, в котором солдаты дрожат, это уже не строй. Поэтому, Алексей, потребуется побольше грохота.
— Понял.
— И еще. Фигура Щукина рядом с Бизоном новая. Он сам его выбрал, без нас. Поэтому генерала надо пустить под рентген. Возможно, он готовит свою игру. Надо к нему подвести нашего человека.
— Имеется кандидатура? — спросил Крымов, заранее уверенный, что Дружков не начнет разговора, не имея козырей.
— Есть, но поработать придется. Тебе.
Дружков подал Крымову фотографию, которую вынул из внутреннего кармана. Крымов внимательно рассмотрел ее.
— Красивая бабенка, но кто она — не знаю.
— Вера Николаевна Самохвалова. Журналистка. Уже неделю сидит в штабе Щукина. Готовит для редакции статью о нем. По-моему, у них с генералом наметилось, — Дружков пощелкал пальцами, — как бы это лучше сформулировать…
— Секс? — подсказал Крымов.
— Лучше скажем — сближение.
— Понял.
— Тебе надо найти в контрразведке человека, которым, — Дружков снова пощелкал пальцами, — короче, которым в случае провала не жалко пожертвовать. Сумеешь найти такого?
— Непросто, Иван Афанасьевич. ФСК вряд ли позволит нам делать подставки за их счет.
— А ты придумай что-нибудь. Ради крупного выигрыша. С кем ты в ФСК можешь быть открытым?
— Могу с Колотовкиным. Мы с ним в одной бригаде служили.
— Хорошо, поработай с ним.
— А если что сорвется? С него голову снимут.
— Не бойся. Твой Колотовкин явно засиделся в полковниках. Если он для нас провернет дело, я его возьму на генеральскую должность.
Деревня Мартыновка красиво располагалась на крутогоре, под которым протекал ручей. От каждого дома по склону вниз была протоптана тропинка: из ручья люди брали воду на домашние нужды.