— Это ваш вывод, Суриков. Юридически он не точен. Аса-дулла мог передать брату Камалу какую-то сумму в долг. Могло быть такое? Потом эти деньги попали в обращение, — помолчав, Эргашев добавил: — Мне ваши подозрения понятны. Но нужны доказательства. Неопровержимые.
— Слишком много случайностей, Акмаль Эргашевич, — вдруг сказал Вафадаров. — Вы, должно быть, помните, как в июне милиция брала Клыча?
— Что за случай? — спросил Суриков настороженно.
— Из Душанбе нам сообщили, что в городе находится Те-мирбай Юлдашев. Кличка — Клыч. Был ранее осужден за убийство. Получил пятнадцать лет со строгим режимом. Из места заключения бежал. Находился в розыске. Клыча заметили на базаре. Бобосадыков приказал его брать при выходе. Клыч на выход не пошел. Он перелез через забор и стал уходить. Его пытались остановить. Окликнули, дали предупреждающий выстрел. Клыч ответил стрельбой. Завязалась перестрелка. В ней Клыч был убит. При обыске на трупе нашли паспорт на имя Абдужаббара Холматова, удостоверение члена Союза журналистов на имя Абдухолика Муратова и деньги. Десять тысяч рублей. Новыми бумажками по сто. Одна к одной.
— Номера их не переписаны? — Суриков спросил об этом просто так, не надеясь, что кто-то здесь мог догадаться и переписать.
— Их хотели переписать для протокола, но товарищ Бобосадыков сказал, что фиксировать подобные мелочи, когда преступник убит, может только формалист и бюрократ.
— Жаль, что у вас такого бюрократа не оказалось, — сказал Суриков Є сожалением.
— Оказался, — произнес Вафадаров и улыбнулся. — Житья от бюрократов не стало.
— Ты случайно не сохранил записи? — спросил Суриков.
— Почему «случайно»? Сохранил сознательно. Если на деньгах ставят номера, то они для чего-то нужны, верно?
— Садек, ты молодец! И о чем могут сказать твои номера?
— Все они серии АЕ, о которой вы только что говорили.
Вафадаров достал небольшую книжечку, полистал. Положил на стол, прижимая пальцем нужную страницу. Неровным почерком в ней было записано: «АЕ от 2103319 до АЕ 2103419».
— Как в аптеке! — воскликнул Суриков.
— В другой раз, Суриков, — подсказал Эргашев, — вы от лейтенанта сразу требуйте сведений. У него все есть в запасе. Как на базаре.
— Почему все? — возразил Садек. — На базаре занзи йок.
— Что это? — спросил Суриков.
— Анекдот, — пояснил Садек. — На узбекском базаре к торговцу подходит негр из Занзибара. Наставляет палец себе в грудь и говорит: «Занзибар». Продавец подумал и закачал головой: «Занзи? У нас занзи йок».
Они засмеялись все сразу.
Подхватывая шутку, Суриков сказал:
— Это из одной серии: пиво — йок, зато бар — бар.
— Что касается номеров купюр, — возвращая разговор к теме, заметил Эргашев, — вы, Суриков, подкинули нам интересные сведения.
Эргашев пошевелил какие-то бумажки на своем столе, отгибая их углы. Выбрал одну, вытащил из пачки и положил сверху. Разгладил ее ладонью.
— Когда обнаружился источник, в котором отмываются нечестные деньги, мы за ним стали присматривать. И увидели, что дело идет на потоке. За короткий срок там взято двести тысяч таким же образом, как и серия АЕ. Теперь мы присматриваемся, где всплывут бумажки и каким образом.
— Что вам, Акмаль Эргашевич, известно об Исфендиар-ове, — спросил вдруг Суриков неожиданно, отбрасывая всякую дипломатию.
Эргашев даже поперхнулся на слове, вскинул брови и поглядел на капитана с нескрываемым удивлением.
— Ну, Москва! — сказал он. — Какой вы скорый, капитан Суриков! Как это? Приехал, посмотрел, определил. Мы вокруг этой фамилии уже год кругами ходим, а вы… Кстати, сколько вы дней здесь? А уже полный контакт с пограничниками, сведения об Исфендиарове…
В это время отворилась дверь, и в комнату вошел мужчина в белой рубахе и модных синих брюках из блестящей красивой ткани.
— Полковник Джалалов, — представил вошедшего Эргашев. — Мой начальник.
Полковник подошел к Сурикову, пожал руку, потом протянул ее Садеку. Сел за стол рядом с ними. Кивнул головой Эргашеву: «Продолжайте».
— Чтобы у товарищей не возникало вопросов, — сказал Эргашев, — сообщу сразу: Турсун Акилович зашел не случайно. Вы, товарищ Суриков, ворвались в нашу жизнь так неожиданно, что это создало ряд трудностей. Отдел уже более четырнадцати месяцев ведет разработку дела, — Эргашев посмотрел на полковника. — Так я говорю, Турсун Акимович? — Полковник кивнул.
— Спекуляция? — спросил Суриков.
— Не совсем, — ответил Эргашев. Он встал, прошел к сейфу, открыл его, извлек оттуда картонную коробку из-под обуви с надписью «Саламандра» и протянул Сурикову. Тот принял ее и едва не уронил, настолько тяжелой она оказалась. Смутился. Поставил на стол перед собой, открыл крышку. Коробка была наполнена золотыми монетами. Суриков взял одну за ребро и стал разглядывать. Золотой кружок светился свежим блеском чекана. На одной из его сторон красовался бородатый профиль императора Александра III. На другой был обозначен номинал — 10 рублей и стояла дата — 1894. Взял вторую. Она была такой же блестящей, новой и отличалась портретом и датой. С блестящего золотого кружка глядел Николай II и значился год — 1905.
— Ограбление банка? — спросил Суриков.
— Собственное производство, — сказал Джалалов. — Фальшивые.
— Почему возникло такое предположение? — спросил Суриков, все еще не веря в возможность подделки золотых монет. — Это же не бумажки, золото.
Джалалов улыбнулся.
— Тут целая история. В комитет обратился местный нумизмат…
— Золотухин, — подсказал Эргашев. — Юрий Иванович.
— Этот Золотухин в своем мире фигура известная. Книги пишет. И вот он выложил нам эту монету с Александром III. Говорит: долго искал для коллекции. Приобрел, обрадовался. Потом выяснил — фальшивая. Это сейчас у нас Эргашев в золоте стал разбираться, как старый бухарский меняла, а тогда удивился, как и вы. Зачем делать золотые монеты? Золотухин объяснил: на ребре нет защитных знаков — это уже непорядок. Затем вес монеты на целых четыре десятых грамма меньше обычной. Короче, мы сигнал приняли и начали работу.
— Все же не очень ясно, — сказал Садек, дотоле молчавший. — Золото — это золото. Разве кольцо из него может быть фальшивым? Я имею кольцо не из меди. Из золота.
Джалалов полез за сигаретами. Достал пачку, положил перед собой, но закуривать не стал. Постучал по ней пальцами. Отодвинул.
— Все дело в пробе, — сказал он, взял пачку и сунул ее в карман. — Настоящая монета этого вида имеет высокую пробу.
— Восемьдесят шестую, — подсказал Эргашев. — Девятьсот граммов золота на килограмм массы.
— Именно на килограмм, — соглашаясь, сказал Джалалов. — А по экспертизе в фальшивых монетах пятьсот восемьдесят граммов на килограмм. Это означает, что фабрикаторы получают полную цену с клиентов за неполноценные деньги.
— Я смотрю, — Суриков приподнял коробку и подержал ее, — доказательств у вас достаточно. Почему же не кончаете?
— Все не так просто. Люди, к которым мы подошли, работают с большим размахом. Они не вытягивают кошельки с трехрублевками из хозяйственных сумок пенсионеров. Они создали солидное предприятие и продолжают его развивать.
— Сколько весит эта солидность?
— Миллионов восемь-десять, — сказал- Эргашев и посмотрел на полковника. Тот промолчал.
Суриков, привыкший к масштабам круга правонарушителей, с которыми его постоянно сталкивала служба, с трудом представил то, что сейчас перед ним открывалось. Он понимал, что Эргашеву нет нужды преувеличивать те явления, которые ими открыты. И все же спросил:
— Не преувеличили?
— Если бы, — теперь уже говорил Джалалов. Он сидел, опустив голову, и тер пальцами левый висок. — Коли уж оценивать по всем статьям, то дело потянет миллионов на пятнадцать. Пока не пошло на полную мощность.
— Сколько же оно будет стоить на полном ходу?
— Трудно даже прикинуть, — сказал полковник. — Обычно такого рода предприятия, если судить по зарубежным аналогам, дают ежегодный оборот на три-пять миллиардов долларов.