Не хочу я «крышку». Не готова я к такому!
Перспектива отбросить концы обескураживает настолько, что я даже не сопротивляюсь. Запрокидываю голову, открывая жадным поцелуям шею.
Эх, была не была! Терять же всё равно нечего?
Но потом в марево наслаждения проникают здравые мысли: «Что за бред? Какой, к чёрту, белок?! Как его, козла такого, земля носит?».
— Стой! Да погоди же ты… — выпаливаю, затрепыхавшись в загребущих руках. — Я у седьмого «А» домашку не проверила!
Господи, что за бред я несу?
— Переживут твои бестолочи. А ты — нет, — ничуть не тушуется Павел.
Он уже без рубашки! — Понимаю, наткнувшись ладонями на жёсткую грудь. Когда успел?
Зря я надеялась смутить его разговором о рутинных делах во время прелюдии. Это же она? И, похоже, уже плавно перетекает в то самое… Боже мой!
— Ты что? Они же тему не поймут без моих пометок! Не сдадут экзамен, не поступят в ВУЗЫ и окажутся на помойке. Я буду гореть в аду!
Кто-нибудь, заткните уже меня. Но фантазии больше ни на что другое не хватает.
— Не кипишуй, Павловна. Сейчас мы тебя вылечим.
— Я не хочу, чтоб меня черти жарили!
Особенно бандиты…
— Идиотка, бля… — раздражённо выдыхает Хаматов. У него явно нет желания шутить.
— Ответственная! — возражаю дерзко.
У меня самой в глазах от возмущения красные пятна. Вмазать бы этому умнику, чтоб зубы клацнули.
— Ты серьёзно собираешься проверять домашку? Сейчас?! Смотри, другого случая провести последние минуты в кайф уже может не выпасть. Очнёшься в райских садах нетраханная, и будешь вечность локти кусать!
— Было бы о чём жалеть, — убедительно вру, невинно хлопая глазами. Посмотри на моё постное лицо, разве я похожа на лохушку, которую предали тело и мозги?
— До этого вполне себе кайфовала, а теперь вдруг взяла и передумала? — продолжает беситься Хаматов.
— С чего ты взял, что до этого мне всё нравилось? — принципиально стою на своём, хоть и кривлю душой. Это моя маленькая месть. — И вообще, мне уже стало лучше. Наверно, пупырник попался бракованный.
Павел сжимает челюсти, страшно играет желваками. Потом он подхватывает с травы рубашку, резко наклоняется и нахлобучивает мне её на голову.
— Что ты делаешь?!
— Бляду… Блюду… Да бля! Честь твою спасаю! — рявкает хрипло Хаматов, словно вдруг сорвал голос. И обвязывает рукава вокруг мои шеи.
Я теперь будто в мешке — слепая как крот!
— Каким образом…
— А есть альтернатива? — перебивает он меня довольно резко и будто пушинку закидывает себе на плечо. — Встретит кто лохматую по дороге, как отбрёхиваться будешь? Молчишь? То-то же.
Потом становится не до полемики: меня качает и подкидывает, к горлу подступает ужин.
Я лишь мычу беспомощно, Хаматов крупнее и крепче, в таком положении особо не вывернешься. Поэтому вишу безвольно и мечтаю хотя бы не свалиться.
Ох и долго меня трясёт! Слышу, как где-то лают собаки, звенят колокольчики на шеях скота, кто-то здоровается подобострастным, торопливым шёпотом. Негодуя на судьбу, начинаю дремать. Потом знакомо скрипит калитка, раздаётся тявканье. Выныриваю в реальность с единственной мыслью: пёс! Одинокий. Голодный. Спасибо, Господи, хоть не заперла в доме.
Меня не слишком учтиво ставят на ноги. Координация подводит, пошатываясь, нащупываю что-то твёрдое, кажется, дверь, и на неё опираюсь.
— Чеши в свою школу, — бросает Хаматов, снимает с моей головы рубашку, сжимает ткань в кулаке, отворачивается и идёт прочь.
Но мне напоследок удаётся расслышать тихое:
— Ещё недельку без секса — и женюсь на осле...
Глава 12
Глава 12
— Хаматов и Ларионова, задержитесь, пожалуйста. — Устало тру переносицу, пытаясь собрать мысли в кучу. Этот урок меня полностью вымотал.
Вовочка безо всякого энтузиазма подсаживается к отличнице Юле за первую парту.
— А чё я-то сразу? Это из-за дождевых червей? Так я не специально! К рыбалке после уроков готовился, а они, гады, открыли коробок и расползлись!
— Да, конечно, — фыркает девчонка, отсаживаясь от него подальше. — Евгения Павловна, я слышала, как он перемене хвастался, что сорвёт контрольную.
— Стукачка.
Я захлопываю классный журнал и пристально смотрю на мелкого оболтуса, надеясь пристыдить его.
Вова тоже не отводит взгляд, всем видом показывая, что совести у него нет, и вообще я ничего не докажу.
— Отвали, — тихо произносит Юля, но я её слышу, и Вова тоже.
— Ой-ой... — хорохорится подросток, но его глаза пылают. — Иди Дулину пожалуйся.
— Какому ещё Дулину? — бурчит Ларионова и, вспыхнув, отворачивается, делая вид, что знать не знает смазливого одноклассника.
— Вся школа в курсе, что ты за ним таскаешься.
Вылитый отец. Никакого такта.
Унявшаяся было Юля резко разворачивается, хватает свой потрёпанный жизнью портфель, и с чувством опускает Вовочке на голову.
— Как же ты меня достал! Придурок.
— Выскочишь за него замуж, будешь Юля — Дуля! — заливается смехом этот остряк, вскакивая из-за парты.
— Достаточно, Юля, Вова, займите свои места, — приходится повысить голос, чтобы быть услышанной. — Кто на ком женится, выясняйте вне класса, а здесь будьте добры вести себя прилично.
Отбираю портфель у собравшегося запустить им в открытое окно Вовочки.
— Я ясно выражаюсь?
— Да, Евгения Па... вловна, — намеренно запинается поганец, однако требование выполняет.
— Я знаю, что ты скучаешь по родному городу. Но это не повод кошмарить всех подряд. Присмотрись, возможно, здесь ты найдёшь новых друзей. Просто попробуй быть немного вежливее...
Вовочка нетерпеливо поднимает руку.
— Спрашивай.
— Эм, Евгения Павловна, вы утром с моим папой даже не поздоровались. Или это другое?
Соврать, что он не расслышал? Непедагогично. Дети чувствуют ложь.
Чёрт, я сама себе противоречу.
— Это... наше с ним общее решение, — не вдаюсь в подробности.
— Мне так не показалось, — отвечает Вова, абсолютно довольный тем, что подловил меня. — Тогда бы он не попросил меня передать вам это.
Он протягивает сжатый кулак. Я, наверное, из-за растерянности, без задних мыслей раскрываю ладонь. Куда незамедлительно высыпается пригоршня дождевых червей!
Так. Только не визжать!
Если засранец думает, что таким образом избежит задания, он очень сильно ошибается.
— Придурок, — без удивления комментирует Ларионова.
Семиклассница, и та разумнее меня. Нашла, блин, кому верить!
— Вова, немедленно выключи камеру, — приказываю, зыркнув недобро на его телефон.
Подлетаю к окну и, содрогаясь от брезгливости, стряхиваю с ладони всю мерзость.
— Я обязательно передам твоему отцу «спасибо». И ничего смешного в твоих выходках нет. Ты ведёшь себя не только глупо, но и абсолютно неуважительно по отношению к окружающим. Не удивляйся, когда точно так же начнут относиться к тебе, — отчитываю хулигана, яростно растирая ладонь влажной салфеткой. — Теперь к делу. Вы оба сдали мне листы с контрольной в числе первых. Только у Юли написано на отлично, а твой лист, Вова, чист. Я хочу, чтобы ты поучился у неё ответственности. В понедельник принесёте мне совместный проект на тему «Старинные русские меры».
— Что-о-о?! Но почему я? — Вскакивает Юля. — За что мне это?!
— В жизни умение ладить с разными людьми тебе пригодится. А ты, Хаматов, будь добр, выполни задание, если хочешь со всеми поехать в экскурсию по городским музеям.
— Бли-и-ин! — стонет с досадой Вова.