Музеи ему, конечно, до лампочки, но при желании он мог бы перекинуться парой слов со старыми друзьями. Правда, для этого придётся поступиться своим гонором. Непростой выбор, да.
— На этом у меня всё. Я советую вам найти общий язык, вместо того, чтобы портить друг другу жизнь. А теперь отправляйтесь на перемену.
Если моя задумка удастся, основной источник шума будет нейтрализован. Вова получит свою дозу внимания от девочки, которой симпатизирует, а класс — нормальные условия для проведения уроков.
Хаматов, насупившись, следует к выходу за своей партнёршей по проекту.
— Оставь в покое мою руку, — шипит она через плечо.
Как будто он исчадие ада собственной персоной.
— Ладно, вечером поворкуем! — бросает ей Вовочка с затаённым триумфом.
Я прикрываю глаза, наслаждаясь тишиной. Но недолго.
Не проходит минуты, как в класс влетает Юрьевна.
— Кто-о-о?!
Вся красная, со сбившимся набок пучком.
Отстранённо отмечаю, что ей даже к лицу некоторая экзальтированность. Воительница. По чью душу явилась — неизвестно.
Земля ему пухом...
— Кто-о-о-о?! Я спрашиваю, кто кидается червями?! — завывает она страшно, и показывает жест, изображающий не то удушение, не то бросок через бедро.
Я вздрагиваю.
Чистосердечное признание решаю отложить на день, когда надумаю покончить с жизнью. Торопливо освобождаю место за учительским столом.
— Вам точно не показалось? — Настороженно смотрю на неё исподлобья.
— Сама посмотри! — Протягивает телефон. — Я как раз делала селфи на фоне новых окон для школьного сайта. А тут мне с неба — ляп! Прямо на нос.
Нос у завуча действительно длинноват. На снимке всё в кучу — сплошная эмоция. Где там многострадальный червь, где что — не разобрать.
— Наталья Юрьевна, принести ваши капли? Не надо кричать. Что ж вы себя совсем не жалеете?
— Это занавес, — перебивает она меня. — Какое-то помешательство. Одни случаются где ни попадя: в конюшне, в поле. Другие... Постой-ка, — вдруг спохватывается Юрьевна, — у тебя же здесь с седьмым урок закончился? Ну конечно, Вовочка... Как я сразу не подумала? Убью гадёныша!
— Ну что вы, не горячитесь. У его папы кинжал, вы сами рассказывали. — Ненавязчиво усаживаю её обратно. — А что вы там говорили про поле?
— Ай, да ничего особенного, — соскакивает она с темы. Вот и слава богу, не надо распространяться. — Твоя правда, с такими связываться себе дороже. Пойду-ка я домой, что-то нервы расшалились. Вернусь пораньше, может, поймаю старого с поличным.
Я же покидаю школу одной из последних. Поужинав кефиром, выхожу налить псу молока. Хаматова нигде не видно. Занимаюсь повседневными делами, а саму так и тянет во двор. Выбиваю коврик, развешиваю бельё, лежу в гамаке, пробую читать — в голове одна мысль: где его черти носят?
Павел появляется под вечер. Выходит на крыльцо заспанный и мрачный.
Я сразу делаю вид, что ужасно занята. А перед глазами одна картинка: он стоит, вальяжно расставив ноги, в низко посаженных штанах и с голым торсом. Курит, недобро прищурив глаза. Рожа бандитская.
Перелистываю на сенсорном экране страницу и, не выдержав, язвлю:
— Не мог бы ты смотреть куда-нибудь в другую сторону? Колени припекает.
Жду секунду, пять, тридцать...
В ответ по-прежнему ни звука.
Украдкой поднимаю глаза, а его уже нет! Ушёл, не удосужившись даже съязвить в ответ. Он что, решил меня игнорировать? Или как это понимать?
Ну и на здоровье!
Ещё где-то через час снова хлопает дверь. Слышно, как звонит телефон, и шаги неторопливо направляются к качелям. С удвоенным рвением утыкаюсь в электронную книгу, но мозг больше не воспринимает ни слова.
Ходит тут, отвлекает. Как будто говорить нельзя потише!
Судя по тону — сердится.
Уже поздно, видимость плохая, зато слышно всё, словно рядом стоит. Против воли прислушиваюсь. И надо сказать, разговор весьма занимательный:
— Ты меня жопой слушаешь? Обойдёмся без молодых и красивых. Ну и что, что клиентам смотреть приятно? Нужна опытная. Такая, чтоб за яйца схватить могла сразу. Ты меня понял? Выполняй.
Ох, чёрт...
Это то, что я думаю?
Со мной не вышло, так он решил заказать проститутку? И она приедет сюда?!
Мне, конечно, нет дела, но...
Не одному Хаматову портить мне жизнь. Уж я её встречу так встречу!
Глава 13
Глава 13
Павел
Евгения, Женя, Женечка...
Весь мозг мне зараза взорвала!
Целый день из головы не идёт. Я холост, она без кольца, нет бы без долгих прелюдий отдаться.
Надо намекнуть ей как-то, что все эти нервы от недотраха. Я-то готов хоть сейчас, но больно уж туго она идёт на контакт. И места, где прошлись колючки, горят. Дождусь, чтобы к слову пришлось.
С таким диагнозом она долго паинькой не выдержит, сама нарвётся. Вот тогда-то я Павловну тёпленькой и возьму. А как заставить женщину быстрее выйти из себя? Именно, не обращать на неё никакого внимания.
Легко сказать…
Куда бы я по домашним делам ни подался, сворачиваю голову на соседний двор. Аж шея затекла.
Сидел на ветке дятел, досиделся — спятил. Это про меня.
Я уже не знаю, чем себя занять, поэтому ложусь спать. Пока считаю баранов, мне раза два звонят по рабочим вопросам. И ещё раз на грани сна и бодрствования. Так парнокопытные обретают имена и прозвища. Счёт становится на порядок увлекательнее. В конце концов, сам не замечаю, как отрубаюсь.
Вопросом, чем я, выспавшийся, буду заниматься ночью, задаюсь уже продрав глаза. За окном темно, момент упущен. Не стучаться же к Жене, чтобы сказать, как мне на неё фиолетово?
На этом мои испытания не заканчиваются. Беда приходит, откуда не жду. Вообще неожиданно!
Говорить с кем-либо влом, но телефон, оставленный на тумбочке, настойчиво звонит. Снимаю блокировку, и сна не остаётся ни в одном глазу. Сразу обостряются мигрень и нервный тик. Пропущенный от бывшей тёщи может значить всякое.
Тихо, чтобы не привлекать внимание сына, поднимаюсь с постели, натягиваю штаны и выхожу на кухню. Включаю кофемашину, не решаясь перезвонить. Виолетта ведь и вчера мне наяривала, я проигнорировал. Невиданная настойчивость.
Вова никогда не рвался к бабушке. Неужели просёк, что она его шанс вернуться к придурочным друзьям и старой жизни в город?
Пусть только заикнётся. Я ему устрою!
Накрутив себя как следует, всё же нажимаю на кнопку вызова и злобно слушаю гудки. Кофе отпиваю чуть ли не вместе с чашкой вприкуску.
— Павел, ну наконец-то! — голос у Виолетты бодрый, я бы даже сказал, несколько торжественный.
— Чем обязан? — Я невольно хмурюсь. Общение с этой особой едва ли когда-то доставляло мне удовольствие. А сейчас я настолько взвинченный, что готов распрощаться с первой минуты.
— Ты в последнее время совсем не звонишь.
— Вы хотели сказать, последние года два? — язвлю я без раздумий. Правда, насколько я помню с женатых лет «чудесных», её и из базуки не пронять.
— А у меня прекрасная новость! — продолжает бывшая тёща меня накалять.
Что для неё прекрасная новость, для меня стопроцентный пиздец. Плавали, знаем.
— Поздравляю. Какое отношение это имеет к нам с Вовой? — становится жёстким мой голос. Чувствую, что-то надвигается. Что-то хреновое. Расплата за годы покоя, о которых я не просил.
— Самое прямое. Ляля возвращается.
Блядь. Накаркал.
Когда сыну было девять, Ляля уехала с гастролями во Францию. Через неделю прислала сообщение:
«Здесь прекрасный климат. И мужчины. Галантные, не то что ты. Передай Вове, что мама будет звонить».
И всё. Никаких «прости» или «не держи на меня зла». Как будто репей стряхнула.