Изо рта продавщицы невнятно звучат извинения. В восхитительно круглых глазах её светится ужас. Марусю, впрочем, сметает как пушинку и дамы вместе исчезают в недрах магазина.
Потом вижу перед собой мужские ботинки сорок последнего размера. Озадаченное лицо Хаматова. Его выразительный взгляд прожигает, библейски кратко и доходчиво поясняя опасность, поджидающую пьяненьких девушек по дороге домой.
На плечах смыкается капкан сильных рук. На нервы и предисловия времени нет. Я, что говорится, беру быка за рога.
— Вечерочка! — подмигиваю ему, заправляя волосы за ухо. — А ты почему в одежде?
Павел смотрит на меня слегка ошарашенно. Даже не сразу находится с ответом.
— Прошу прощения, не ожидал так скоро встретиться.
— Оно и заметно, — усмехаюсь запальчиво.
— Что ты здесь делаешь? — Встряхивает он меня строго, словно очнувшись вдруг.
— Это допрос? — хмурюсь шутливо. — Допустим, наливка закончилась. Пошли за добавкой. А тут обслуживают вип-клиента. Знаю, что помешала, но даже в планах не было портить тебе вечер! — выдаю я первое, что приходит в голову.
Хаматов на мгновение вытягивается в лице, впрочем, быстро берёт себя в руки. Он-то ещё не догадывается, насколько подробно я проинформирована насчёт его похождений. Однако момент истины близок. Надо бы только решить, как бы помягче так выплеснуть гнев, чтобы не получить сотрясение.
— Что ещё ты, Павловна, знаешь? — мрачнеет он с каждой секундой.
— Что у тебя в самый ответственный момент упал реликт, — выдыхаю в сердцах не подумав.
Глава 21
Глава 21
Павел
Я знал. Я, мать её растак, чувствовал, что Павловна не усидит спокойно дома и шило в жопе — вечный источник непотребства и проблем — организует нам очередные приключения.
— Учитель, чтоб тебя... Пример для подражания… — бормочу вполголоса.
Как она умудрилась втянуть в свои «подвиги» Юрьевну? Педагога со стажем большим, чем этой сопле исполнилось лет, на минуточку.
Женя с трудом фокусирует на мне взгляд.
— Да что ты знаешь! Просто... Так сложились нерпе... непре... Короче, обстоятельства, вот.
— Какие-какие обстоятельства? — хрипло цежу сквозь сжатые зубы.
— Трагические! — Сокрушённо разводит она руками.
— Трагические обстоятельства — это когда попа битая! — выпаливаю злобно. — Но это поправимо...
— Знаешь что? — тут же встаёт Женя в позу. — А вот не надо на мне отыгрываться за свои маленькие, мужские… Неприятности…
С тем, что Женя по-своему интерпретировала наш диалог с Марусей, я уже смирился. Я и сам возню со старым навесным шкафом иначе как «еблей» не назову. Вызвался помочь освободить место под стеллажи на свою голову.
Посчитала меня кобелём, да и ладно. У кого что болит, так сказать. Но порочащие меня мысли откуда?!
Тут, судя по всему, меня переклинивает, потому что осознаю я себя уже прижимающим языкатую шмакодявку к стене магазина и сжимающим лапой щуплую шею.
— О, так у меня ещё и «маленький»?! С чего такие выводы, очень интересно?
— Тоже мне секрет... — бормочет Женя себе под нос, дрыгая в воздухе длинными ногами. — Есть даже правило: большая машина — маленький…
— Заткнись, бога ради… — шиплю на неё сдавленно. — Можно подумать, твой бывший владелец «Оки»…
Женя подвисает. Явно пьяным мозгом пытается сообразить…
А потом как выдаст:
— Хаматов, бери выше. У него был мопед!
Не кипятись, Паша.
Она всё-таки девушка. Дерзкая, пьяная дурочка. И не соображает, что говорит.
Конечно, она не хотела сказать, что я древний как мамонт, и уже испытываю проблемы с эрекцией. Про упавший реликт мне показалось. Но вот фигню с размером — сморозила осознанно.
Наглая пигалица! Вообще страх потеряла! Хамит как будто есть голова запасная.
Злобно зыркнув на Женю, перехватываю идиотку за шкирку, чтоб не упала. Распахиваю дверь магазина и вместе с ней шагаю в душное, пропахшее моющими средствами помещение, сквозь зубы обещая, что она у меня за всё поплатится. Ответит сполна и за полуночный забег по кладбищу, и за колючки в моей заднице, и за баланду из требухи — вообще за всё!
Пока не забыл, забираю с прилавка уже оплаченные эклеры для Вовы и заглядываю за стеллажи, где Юрьевна как раз берёт соперницу на удушающий.
— Девочки, брейк. Быстренько пожали друг другу руки. Рефери уходит, — ухмыляюсь мысли, что моя бывшая училка вдруг поменялась со мной местами. В былые годы она не раз снимала меня с побитых одноклассников.
Цепкий взгляд практически сразу упирается в меня.
— Девочку чтоб проводил до кровати. И смотри мне, без фокусов там.
— Да какие уж тут фокусы. Реквизит того... — с сожалением кошусь на хихикнувшую Женечку.
При свете лампы её внешний вид внушает опасения, что машину потом будет проще сжечь, чем отмыть.
— Ну и чего тогда стоим? Свободен.
— Вы разве с нами не поедете? — не то чтобы я горел желанием, но предложить чувствую себя обязанным.
Скривившись, Юрьевна поворачивается к взлохмаченной продавщице, потом устремляет задумчивый взгляд к полке с винами.
— Маруся! Что ты расселась?! Неси портвейн, будем стирать тебе память.
Икнув от испуга, продавщица быстро кивает и живо принимается стругать закуску. У её партнёрши по спаррингу боевого настроя как не бывало. Женщины дружно соображают на двоих. Так что самое время валить отсюда, а то атмосфера становится слишком томной. Кому как, а мне голова нужна трезвой, иначе состояние реквизита перестанет волновать.
«Реквизит», кстати, в кои-то веки покорно помалкивает, спотыкаясь едва ли не на каждом шагу. Я бы даже сказал, что молчит подозрительно. Но недолго.
— Павел, ты можешь остановиться?
— Зачем?
— Надо. Я должна перед тобой извиниться.
Да ладно?!
— Валяй, — бросаю на ходу.
— Извини.
Я жду продолжения, не сразу поняв, что его не последует.
— Что ж, пьяные мысли самые искренние. Будем считать, ты осознала...
— А ты знаешь народную мудрость, что усики — пропуск в трусики? — увлечённо перебивает меня Женя.
— Это ты к чему? — Встаю как вкопанный.
Вы поглядите-ка, как оживилась, не к добру...
— К тому, что размер и выносливость не главное, альтернатива есть. Ты, главное, не отчаивайся.
— На что ты намекаешь, бля?! — рычу, гневно глядя в квадратные от шока глаза Павловной.
Впервые в жизни я хочу побиться головой о стену и поплакать.
— Я… э-э… поддержать хочу. Ты чего? — робко улыбается паршивка.
Ну и что с ней прикажете делать?
— В машину, живо!
Размашисто распахиваю дверцу, заталкиваю «группу поддержки» на заднее кресло, усаживаюсь за руль и сразу поворачиваю к себе зеркало заднего вида, чтобы держать эту глупую пьянь в поле зрения.
В принципе, всё не так плохо. Я ж теперь вправе развеять домыслы, правильно?
Хмыкнув, завожу мотор. Руки так и чешутся немедленно приступить к делу. Один поцелуй ведь не преступление? А сероватые подтёки и листва в волосах даже добавят задумке пикантности. Будет во всех смыслах моей грязной девочкой.
Вопрос только в том, смогу ли я остановиться? Очень сомневаюсь.
Когда машина плавно тормозит у калитки, моя пассажирка уже бессовестно дрыхнет, подложив под голову согнутую руку.
Н-да, что-то поторопился я, раскатал губу...
Мстительно выкручиваю громкость на магнитоле. Не на всю мощность, но достаточно, чтобы моментально протрезветь и подскочить от ужаса.
О-о-о, да! Женечкин сумрачный взгляд — отдельный сорт удовольствия.