Зайдя в ванную, Учиха сразу же открыл кран, принявшись мыть руки, так и не понимая, чего это она хихикает. Он нахмурился, подняв голову и посмотрев на себя в зеркало, сначала подумав, будто бы у него что-то на лице. Вдруг позеленел? Однако всё оказалось куда более хуже, чем он ожидал – Сакура, неизвестно когда, успела пристегнуть ему на шею чёрный широкий ошейник с шипами, который создавался явно для бойцовых собак, которых натаскивают в полиции на нахождение преступников. Учиха знал об этом лучше остальных, потому нахмурился. Чего это Сакура себе возомнила?! Он попытался расстегнуть ошейник, однако, у него ничего не вышло, а Сакура продолжала смеяться, чуть покраснев и умилённо глядя на него.
- Сакура, что это?! – воскликнул Учиха, пытаясь стянуть с себя ошейник через голову, но эта попытка вышла не лучше, чем предыдущая. Он фыркнул, а потом зашипел от неудовольствия, зажмурившись. Его даже раздражало то, что Сакура стояла и смеялась. Она что, взялась за старое? Ну просто зашибись! Это-то Саске и бесило. Он думал, что всё будет по-другому, но всё оказалось так же, как и в первые дни их совместной жизни. Он снова попробовал снять с себя ошейник, а Сакура рассмеялась ещё больше. – Сними его с меня! Что за цирк ты устроила?
- Это не цирк, Учиха, а зоомагазин, – поправила его Сакура, сунув руку в карман коротких шорт и вынув оттуда маленький небольшой ключик. – Специальный замок, чтобы собачка не сорвалась, – язвительно добавила она. Учиха нахмурился, потом недоумённо потряс головой, хлопая чёрными глазами и глядя на Сакуру так, словно сейчас кинется на неё. Девушка усмехнулась, умилённо улыбнувшись, затем вообще подошла к нему, потрепав по и без того растрёпанным чёрным волосам. – Да ладно тебе, ты такой милый в этом ошейнике, особенно когда злишься.
Учиха чуть покраснел и вышел из ванной, откашлявшись, после чего ничком свалился на кровать в своей комнате. Похоже, он уже начинает хотеть есть… а вдруг Сакура чего удумает, принимая его за домашнего щенка, и поставит перед ним вместо тарелки с едой какую-нибудь миску, которая принадлежит Арчи? Кстати, щенок вполне спокойно сидел на своей лежанке, чуть склонив голову и недоумённо глядя на Саске, хлопая карими глазами, видимо, абсолютно не понимая, откуда у этого двуногого ошейник. Вроде бы, Саске его хозяин, плюс ко всему тот двуногий (как думал про себя пёс), которого он всё время боится, неважно что Учиха будет делать. Тем не менее, Арчи любит его. Но Сакуру он любит больше. В случае чего, он всегда готов был заступиться за девушку, но никак не за Учиху. И вот сейчас он тоже этого не хотел, думая, что Саске справится сам, учитывая его физическую силу. И щенок смотрел во все глаза, как Саске пытается стянуть с себя ошейник, а потом снова падает в бессилии на кровать, отвернувшись лицом к окну. Сейчас Учихе ничего не хотелось говорить Сакуре. Нужно подождать, пока «девочка наиграется», а потом уже разговаривать с ней, как с адекватным человеком, сейчас она ситуацию нормально не воспримет, а будет только насмехаться над ним.
Сакура осторожно зашла в комнату к Учихе, улыбнувшись и забравшись с ногами на кровать, поджав под себя колени. Не будем скрывать, её забавляла вся ситуация, в которой они оба находятся. В особенности та ситуация, в которой находится Саске. Лежит, как послушный домашний пёс, с ошейником с шипами, тяжело и часто дыша от переполняющей его ярости. Но сделать он ничего не мог, потому что просто-напросто не хотел. Только потому, что они с Сакурой могут снова поругаться, а допытываться у неё почему да зачем она надела на него ошейник просто бесполезно. Он повернул голову к ней, тяжело вздохнув и прикрыв длинные ресницы, а Сакура всё же решила немного над ним сжалиться.
- Ну, иди ко мне, котёнок, – улыбнулась девушка, поманив Учиху к себе тонким пальчиком. Он послушно подполз к ней, жалобно глядя в глаза, словно умоляя её снять этот чёртов ошейник. Из-за этого Учиха действительно чувствует себя какой-то домашней собачкой, да и вообще такая практика пахнет ролевыми играми и фетишем… похоже, Сакура на это и надеется. Но Саске решил действовать. Сакура делает из него этакого ручного зверька, при этом прекрасно зная норов Учихи… однако этот «ручной зверёк» думает совершенно иначе, когда девушка по правилам придуманной ею же игры принимается гладить его по чёрным растрепавшимся волосам, усмехаясь. Учиха, чуть прищурившись, внезапно повалил девушку на кровать, с силой раздвинув её острые коленки, ложась между стройных длинных ножек. Сакура, следуя теперь уже правилам игры, которые установил он, крепко прижала его к себе, обхватив узкие бёдра ногами. Кажется, Учиха начал возбуждаться… просто его ширинка никогда не врёт об этом, как бы Учихе не хотелось такое скрыть.
И теперь он заставлял Сакуру подчиняться ему, горячо и тяжело дыша в её изящную шею, не зная, как лучше сделать ей приятно: укусить или поцеловать, захватить кожу зубами или провести языком? Всё по порядку, начиная с последнего: длинно провёл влажным горячим языком по шее, из-за чего девушка хрипло застонала, отвернув голову от Учихи, давая ему больше пространства на её шее, подставив самую чувствительную точку на её нежном тельце ему чуть ли не под губы – аккуратное ушко и область чуть пониже. Укуси он её здесь, и Сакура сразу же начнёт постанывать ещё громче, шире раздвигая ножки и крепче прижимая к себе Учиху. Что она и сделала, едва ли он поцеловал столь чувствительную точку. Ладошки девушки гладили то его волосы, чуть оттягивая, то широкую спину Саске, еле ощутимо царапая её ноготками. Едва ли она стянула с него футболку, она сразу же почувствовала на спине под кончиками пальцев глубокие, немного опухшие царапины ещё с того раза. И они заставили Сакуру покраснеть ещё гуще лишь из-за того, что она знала, в какой сильной страсти и исступлении были оставлены эти царапины…
Учиха вновь поцеловал её, но теперь уже за ухом, провёл по всей раковине ушка кончиком прямого носа, закрыв глаза, втянув приятный запах ванили, исходящий от Сакуры. Приятно, когда он целует её… приятно, когда он кусает именно в этом месте, когда он лежит на ней, тяжело и хрипло дыша, что свидетельствует о возбуждении, и никак иначе. Сакура так же тяжело дышала, а Учиха отстранился от шеи девушки, напоследок прикусив и оттянув зубами кожу в месте синеватой, часто бьющейся жилки. Поцеловал её прямо в губы, яростно, собственнически, одним только поцелуем говоря: «ты моя и всегда будешь со мной, ты ничья больше, только моя…», принялся исследовать кончиком языка каждый уголок её ротика.
Чего он хотел? Вот и Сакура не знала. Доставлял удовольствие и диктовал правила своей игры, в которую Сакура ему играть не могла запретить. Лишь поддержала его инициативу громкими стонами наслаждения… уже чувствуя, как его член постепенно напрягался, девушка тихо выдохнула прямо ему в рот, на секунду оторвавшись от этих сладких, пахнущих ментолом, уже порядочно покрасневших губ. Глоток кислорода… в нём только его запах – тот самый ментол и «Лакост», из-за приятного запаха которого у Сакуры от удовольствия закрылись глаза, а длинные ресницы еле заметно задрожали. Ещё раз вдохнуть кислород в лёгкие и снова поцеловать Учиху, долго не отрываясь от этих любимых губ. Грубо, пожалуй, даже слишком грубо, стала целовать его.
Пошла по его правилам – так же собственнически, как и он, говоря, что Учиха весь, целиком, принадлежит только ей. Именно поэтому она надела на него ошейник… губы Саске уже сильно искусаны, а на нижней появилась даже кровоточащая ранка. Сакура, улыбнувшись, провела по нижней губе Учихи языком. Она же знала, как приятно ему, когда его чувствительных красивых губ касаются языком… и это её правило, которое она сама установила. Девушка слизнула солоноватую каплю ярко-алой крови, сразу же принявшись медленно водить по губе языком. Захватить зубами, снова чуть покусать, чтобы в нижней губе чувствовалась приятная пульсация, и только после этого снова поцеловать его. Снова грубо и резко, снова по его правилам, снова безжалостно кусая губы друг друга, так что они стали красными.