Пялила в чужом дому в потолок сухи очи Анфиса и думала: «Ох, не к добру заявилась мужнина супружница к нам в дом, ох, не к добру! И што же теперича со мной и детками будет то?»
53 – безысходность
54 – начала
55 – измена
56 – мартовский
57 – имя Матрена принадлежит уравновешенной, спокойной, мягкосердечной и терпеливой женщине с флегматичным, но очень хорошим характером. Она хоть и не любит конфликтные ситуации, но всегда готова отстаивать свое личное мнение. Может проявить сильную волю и твердость, которую, наверное, никто от нее не ожидает. У представительницы этого имени есть твердые нравственно-духовные принципы. Она живет, в точности следуя им. В зависимости от морально-этических установок Матрена подбирает круг знакомых и близких друзей, становясь чутким, внимательным и коммуникабельным собеседником, умеющим выслушать и понять, а также обладающим феноменальной интуицией и способностью вникать вглубь вещей. В некоторых ситуациях Матрена бывает деспотичной.
10
Дуняша проснулась ни свет, ни заря. Лежала с закрытыми очами и думу думала. Ту же, что и когда засыпала – яко же мне дале жить то? Так же как и вечером, ничего на ум не шло. Очень хотелося забедовать кому-нибудь в жилетку али совет у кого спросить, чтоб научил уму-разуму, да не у кого. Тётушка на богомолье ужо какой месяц. Да и вернётся ли – Бог весть. Тятеньке Савве Игнатьевичу и маменьке Арине Микулишне жаловаться на сына несподручно.
Думала-думала Дуняша, так и этак прикидывала, ничего не удумала и, деять нечего, поднялась с дивана. Не успела едного шагу от него отойти, яко дверь отворилася, раздались грузные шаги, и в гостиную вошла небольшого росточка пожилая женщина. Вошла, поклонилась и сказала:
– Матушка, Евдокия Лукинишна, самовар поспел ужо, хлеб на столе. Извольте откушать, чем Бог послал.
– Мне бы умыться со сна то, – ответила Дуняша.
– А пойдёмте, я Вас провожу, матушка!
И повела Дуняшу в сени. Пока шли, Дуняша искосу разглядывала провожатую – уж, не она ли та добрая душа, што укрыла вечером Дуняшу? Может, станется, она ещё в чём помочь сможет?
– Тебя яко звать-величать, добрая женщина? – спросила Дуняша, усевшись за стол, на который Бог послал: каравай ржаного хлеба только из печи, пшённую кашу с мясом, заправленную сливочным маслом, тарелку с горкой блинов с пылу-жару, вяленую рыбку, пареную репу, маринованные грибочки, узвар из сухих фруктов и ягод с медом, крынку молока, хмельной квас, а на сладкое – густой и плотный кисель.
– Матреной Поликарповной меня кличут.
– Может, присядешь за стол, Матрёна Поликарповна? Такой пир горой мне едной не одолеть. Потрапезничаем вместе. Кондратий Саввович ужо по делам чуть свет хлопочет?
– Благодарствуйте, матушка! Не откажусь, – не стала чиниться Матрёна Поликарповна, – А Кондратий Саввович завсегда в красильню до зари отправляется.
Оченно Дуняше хотелося разведати у старой женщины про житьё-бытьё в дому мужа, да несподручно было у невесть кого выспрашивать, а потому спросила напрямик:
– А ты какого званья будешь, Матрёна Поликарповна?
– Нянька я. Ещё со младенчества Кондратия Саввовича в дому Саввы Игнатьевича и Арины Микулишны обретаюся. А теперича вот самому Кондратию Саввовичу пригодилася.
– Енто на каком же поприще?
– Так нянькой и состою.
Застыла Дуняша, не донеся краюху хлеба до рта:
– Да разве… Да разве в дому Кондратия Саввовича детишки имеются? Чьи же оне будут?
– Тако его же, сердешного, и будут! Ажно четыре, мал мала меньше.
– Че-еты-ыре-е? – протянула Дуняша, пытаясь собрать разум до кучи, понеже до ентова никто ей про детишек мужа речи не вёл, – Не ведала я, что вдовый он.
– Господь с Вами, матушка! Жива их матерь! Младшенькую, Софьюшку, три месяца яко родила.
У Дуняши тако ум за разум и заскочил. Люди добрые, да што ж это деется?!? Три месяца!!! Енто значится, што, когда оне с Кондратием Саввовичем на свадебном пиру молодыми восседали, полюбовница родами маялась?!? А когда он сватов к ней, Дуняше, засылал, зрел ужо, што четвёртого она под сердцем носит?!? Да што же он за изверг такой гарипский?!? Она, Дуняша, любовь да ласку мужнину ищет, а тута днесь со смагой почтения не дождёшься, кои положены уложением Божьим мужа к жене! Она, супружница законная, значится, в дому по нём кручинится една-единёшенька, а он тута с семьёй нежится?!? А яко же его родители, Савва Игнатьевич да Арина Микулишна, неужто не о чём не ведали? Яко же оне зазор этакий допустили? Чем пред Богом и ними она, Дуняша, виновна?