Во время этого преследования мы выскочили уже на самый край леса, и когда я поднял голову, увидел на том берегу то, что заставило меня затрясти головой и несколько раз закрыть и снова открыть глаза, думая, что это, как и в случае с самолетом, какой-то мираж, и я, раньше никогда не крестившийся, машинально перекрестился. Но нет, ничего не пропало.
А увидел я, что лес на том берегу закончился и там была пашня, а на ней обычный, как и я, мужик, управлял запряженной в борону лошадью, а в отдалении виднелась бревенчатая изба, но покрытая какой-то странной блестящей полустеклянной крышей. А еще на берегу купались четверо пацанов лет по восемь-десять, среди которых крутилась обыкновенная дворняжка.
Было четыре часа утра, когда дядя Коля, посмотрев на часы, остановился и сказал:
– Пора спать, на сегодня хватит, если повесть моя вам не наскучила, продолжим в следующие дни.
Мы с большим интересом слушали его и даже не заметили, как прошли эти четыре часа. Поэтому мы все как один просили его, чтобы он вдруг не передумал и обязательно пришел завтра.
– Хорошо, обещаю, тем более что эти воспоминания волнуют меня самого и заставляют снова переживать все моменты той моей далекой жизни, – сказал дядя Коля и, попрощавшись со всеми, ушел.
У нас оставалось еще побольше недели, и за это время он успел рассказать нам полностью все свои приключения и даже поведал о своих злоключениях в первые дни на Земле, после пятнадцатилетнего отсутствия.
Приехав из пансионата и выйдя на работу, я сразу, чтобы не забыть хронологию и не упустить чего-нибудь из услышанного, начерно записал его рассказ. Но набело успел написать только вышеприведенную первую часть. Мне пришлось прерваться на три года, так как наш завод через месяц все же обанкротился и был продан с молотка. Оборудование вывезли, цеха закрыли и отдали в аренду под склады.
Мне пришлось переменить место работы. Новая работа была связана с непрерывными командировками, и вот только сейчас у меня появилась возможность по черновикам и прежним наброскам закончить повествование этого уникального человека.
Итак, прервались мы на том, что оставили Николая (именно Николая, а не дядю Колю, так будем его теперь называть, ведь двадцать пять лет назад он был моложе) пораженным внезапно открывшейся пред ним картиной. Несколько времени Николай никак не мог поверить глазам своим, переводя их то на мужика с лошадью, то на избу с блестевшей крышей, то на мальчишек, плещущихся в реке на том берегу. Когда же он точно поверил и убедился, что это не мираж, то первым радостным порывом его было вскочить, закричать и обратить на себя внимание. Но то был первый порыв, он лишь успел привстать, как его осекла мысль, а что же он им скажет? как объяснит свое появление? Скажет: «Здравствуйте, я ваша тетя, то бишь инопланетянин», – это, уже приходя в себя и снова обретая способность подшучивать над собой, подумал он, да и как, на каком языке изъясняться.
Но объявляться все равно придется, хотя разумнее некоторое время понаблюдать, а потом уж действовать по обстоятельствам. Интересно, какую реакцию вызовет появление чужака в этой деревне или населенном пункте? Только теперь он заметил такие же избы, идущие вдоль реки, но расположенные на порядочном расстоянии друг от друга, – почти деревня. Вдруг по какому-нибудь сигналу тревоги выскочат мужики с вилами, а возможно и с ружьями, и откроют на него охоту. Знать бы их нравы. И еще значительную деталь подметил Николай: когда мужчина разворачивал свою борону на ближнем к реке конце пашни, хорошо различалось, что одет он был так же, как и Николай: такие же штаны и куртка, такая же бейсболка с коротким козырьком, да и обувь, хоть и не разглядеть как следует, вроде такие же кроссовки.
«Получается, что не зря меня переодели – подумал Николай, – а чтоб сошел за своего, ну пусть так и будет. Только вот рожа какая-то бандитская, небритая, но это еще сойдет, а вот языка не знаю. Что же делать? Хоть немым притворяйся!»
Но позже оказалось, что и с языком у Николая не стало больших проблем. Вы, читатель, возможно, слышали, что в нашей научной литературе описывались некоторые случаи, когда человек, побывавший в какой-нибудь шоковой, экстремальной ситуации или переживший клиническую смерть, вдруг начинал понимать и говорить на языках, раньше совсем ему незнакомых, а кто-то из таких даже смог перевести очень древние знаки на камнях. Значит, есть в нас какие-то скрытые резервы, надо только уметь на них воздействовать. А кому не уметь, как ни им – создателям, богам или экспериментаторам, а вернее всем троим в одном лице, жалко, но это останется неизвестным.