– Ага… Помнишь, братство кольца… Кольцо с магической силой, а я его берегу. От злых людей. Оно дает магическую силу…
– Послушай, ты все время шутишь? В чем сила талисмана?
– Он меня охраняет от грехопадений. От вторжений мужчин в мое сознание. Мужчин нужно опасаться примерно также как нашествия марсиан.
– Очевидно, ты много читаешь фантастики.
– Много. Люблю, когда предметы начинают жить своей жизнью, все таинственно и непонятно. А так-то скука ведь, сплошная обыденность и реалии.
– Ты меня пугаешь.
– А ты не пугайся. И давай спать.
– Я хочу, чтобы ты была со мной.
– Ты же пьян, как не знаю кто. Давай утром разберёмся, что к чему.
– Тогда руку мне дай.
– На. – Она протянула руку, он ее поцеловал, обхватил руками и закрыл глаза.
За окном крикнула ночная птица. Кто-то заскрёбся в углу. Наверное, мыши, подумал Глеб, пытаясь заснуть. Он не мог наброситься на женщину, если она этого явно избегала. Это было как табу, которое никогда нельзя было нарушать. Тёплая рука подрагивала в его пальцах. Давно он так не спал с женщиной платонически. Господи, она же ему в дочки годится, подумал он, уже засыпая.
… Кто-то ходил на втором этаже, передвигал стулья, скрипели половицы, слышалось сухое покашливание и тихий шёпот. Глеб открыл глаза. Её руки не было в его руках. Он повернулся к креслу и вскрикнул. Полина спала, но её тело обозначалось только прозрачным светящимся контуром. Злобно сверкало в темноте кольцо на её груди, а черты её лица светились как блики на картине. Он непроизвольно протянул руку, пытаясь погладить по щеке, и почувствовал, что его рука проваливается в пустоту. Он отдёрнул руку и замер в ужасе. Прислушался.
Нет, наверху все затихло, как будто и не было ничего. Задрожала левая нога, он стал осторожно спускать ноги с дивана, стараясь не разбудить Полину. Что это, что это, крутилось в голове заезженной пластинкой, надо выпить воды, может, у меня уже белая горячка началась. Вспомнился диван – то ли транслятор, то ли модулятор – и слова: «Русь – страна деревянная и нищая, а в большинстве своем живёт в избушках на курьих ножках» Нет, это, кажется, уже Достоевский, надо бы выпить воды… Он прошлёпал босыми ногами на веранду и понял, что уже раннее утро. Рассвет был малиновым, сочным, почти не натуральным. Кино какое-то, декорации, будто только что нарисованные, но все-таки страшно возвращаться назад. А может, крикнуть ей отсюда, чтобы разбудить? Если это привидение, то… И что тогда? Ч-чёрт его знает, что тогда. Все-таки вредно пить водку с шампанским. Ну и хорош я был вчера, да еще набивался в сексуальные партнёры, бедная девочка, что она подумала.
– Поленька, Полина!!! – крикнул он почти без всякой надежды.
– Что?! Ты где, что случилось? – из-за двери выглянула встрепанная голова. Не прозрачная.
– Поленька, ты… Мне тут почудилось, чёрт знает что. У тебя дом какой-то заколдованный.
– Да-да. Ещё в колодце щука говорящая сидит, и русалки в речке рядышком плещутся по ночам. А наверху домовой по ночам разгуливает.
– Точно, кто-то там ходил наверху, ты не слышала?
– Послушай, я ещё совершенно не выспалась. Еще только четыре часа утра, а ты уже подскочил.
– Давай выпьем шампанского.
– Ты невозможный человек, Глеб. Я устала.
Он судорожно схватил её за руку, нет, это живая рука, вполне материальная, тёплая. Все-таки вредно столько пить. Они стояли друг напротив друга, и она не отнимала своей руки. Глеб прерывисто задышал. Другой рукой он стал приглаживать её встрёпанные волосы, торчащие в разные стороны. Она абсолютно живая, успокаивалось колотящееся сердце, состоящая из плоти и крови, так близко стоящая от меня. И мне это радостно, почему-то радостно, словно я давно ждал её, седина в бороду, бес в ребро, и этот дом, и эта странная ночь, все так хаотично проносилось в голове у Глеба, как какое-то предчувствие неясного открытия, которое еще только предстоит сделать.
– Ну что ты хочешь от меня?
– Молчи, молчи, ничего не говори… Ты так прекрасна, – кольцо зловеще сверкнуло.
Как будто за нами кто-то наблюдает, проносилось параллельно в сознании, пусть наблюдают, кто бы это ни был… Службы ли, преступники, или инопланетяне с запредельной глубины глазами…Он провёл рукой по её лицу. Как странно, что в прошлый раз рука провалилась в никуда, но вот она, живая передо мной. Он медленно опустился на колени и припал к её ладони. Рука пахла хвоей, полевыми цветами и еще какой-то свежестью. Будто бы она только что вышла из лесной речки. Волосы заструились по его щекам, предсказывая невыразимое блаженство, кажется, её тело вздрогнуло от лёгкого касания. Я старый, лысый дурак, а она такая юная и свежая, как богиня.… Даже страшно коснуться, чтобы не обидеть неловким движением. Только бы она молчала, ничего не говорила, сейчас ему снова показалось, что ее кожа сияет, но это от занимавшегося утра, и только, никакой мистики, вернее, сказка, дарованная неожиданно судьбой, внезапная чудесная сказка…