– Хочу немного походить одна, без шума.
Мужчины махнули рукой, мол, иди-иди и продолжили свой спор. Настя взобралась по тропинке, идущей наверх, и остановилась посередине.
«Как там надо? Маленькими шажочками и прислушиваться к себе?» – вспоминала она. Закрыв глаза, она стала слушать шум ветра, шелест листьев. Подставила лицо под лучи солнца, пробивающееся сквозь сказочно красивые деревья. Она потихоньку двигалась, и неожиданно ее тело начало раскачиваться, и она почувствовала его легкость, почти невесомость.
«Какое интересное ощущение», – подумала она и решила остановиться именно здесь. Открыв глаза, она увидела, что стоит рядом со старой елью, уходящей в небо кроной. Люди зачем-то привязали на ее ветки разные лоскутки. Она вспомнила, что где-то читала, что у какой-то народности есть миф, что существует такой дух. Хозяин горы. Он является людям в образе старика, а иногда в образе медведя. И вот в связи с этим на горе запрещается шуметь, ругаться, ломать без надобности деревья, чтобы не вызывать у этого духа гнев, который выражается ураганом. Существует обычай оставлять в дар ему монеты на камнях, привязывать разноцветные лоскутки, бусы на деревья, растущие по склонам гор.
«Наверное, этот холм для кого-то гора. И люди, привязывающие лоскутки, задабривают именно этого духа. Хотя…» – Настя не успела додумать до конца, как услышала медленный приятный голос. Ноги подкосились, и она непроизвольно села на зеленую мягкую траву. Вокруг никого не было, и голос шёл как будто ниоткуда и отовсюду. Тихо, словно пробираясь под кожу и заполняя руки, ноги, тело, голову голос вещал:
– Не стоит себя ограничивать. Займи всё пространство, чтобы не было мест, где бы ты не побывала. Распространись, чтоб целый мир был там, где ты. Расти ввысь. Стань больше. Иди вперёд и никогда не ставь цену ни на что, если не хочешь. Чтобы на твоей жизни не поставил цену кто-то. Жизнь человека не дороже того, что дорого ему. Остерегайся, чтобы жизнь твоя бесценная для тебя не стала дешевкой вроде благ земных. У тебя своё предназначение. У тебя свой выбор. Верши свои дела, как будто каждый поступок твой в тебе же и отразится эхом.
– А вот она где, посмотрите на неё. Я её зову-зову, а она не откликается. Хорошо Макар Макарович подсказал, где тебя найти.
Анька Воробьева взбиралась на холм, нарушая тишину и идиллию. Голос исчез. Настя смотрела на подругу туманным взглядом. Тело было легким, мысли чистые, но вставать и уходить отсюда не хотелось. Она приложила палец к губам и, посмотрев на подошедшую Аню, сказала:
– Ань, мне кажется, я нашла свое место силы. Садись рядом, может, и тебе подойдёт. Аня торопливо присела на траву рядом с подругой. Настя своим примером, закрыв глаза, пригласила Аню сделать так же. Подруги какое-то время посидели, после чего Аня первая открыла глаза и спросила:
– А чего ждать-то?
– Да по ходу ничего, – ответила Настя и встала. Протянула руку Ане, помогла той подняться.
– Пошли к мальчишкам, отвоюем тарзанку.
Аня поднялась и отряхнулась.
– Пошли.
Настя чувствовала себя на удивление почти невесомой, ей хотелось и петь, и танцевать, и кататься на тарзанке. В голове эхом шли слова, услышанные ею буквально несколько минут назад. И у нее было такое ощущение, что она понимала, о чём ей говорил голос. В эту минуту ей захотелось перевернуть мир.
Глава 40.
Суббота.
Компания, ставшая на одного пассажира больше – Сергей мысленно назвал всех пассажирами еще вчера, когда они пробирались через дебри леса к хижине – в полном молчании подошла к бревенчатому срубу. В доме Игнат, порывшись, выдал новенькому старенькие джинсы и майку, на груди которой была аппликация из каких-то непонятных цветов, из чего Маша сделала вывод, что майка по ходу женская. А вот Антону как раз было сейчас абсолютно все равно – во что он одет. Лишь бы сухо. Пока Игнат уже который раз ставил чайник на непонятное сооружение, называя его плиткой разогрева, компания, сплоченная одним интересом, начала пытать Антона. Мол, откуда, как тут оказался, в Окунёво естественно, навряд ли он объяснит, как оказался в озере, с кем приехал, где остановился, ну и так далее. Тот, рассказав, какими судьбами его занесло, в свою очередь выслушал рассказы других путешественников, и когда они, закончив повествовать, все повернулись к Игнату с вопросом «И что же дальше?», Игнат, подмигнув им глазом, сказал: