Чем занимаются сейчас в период всеобщей конверсии научные центры и институты бывшей Организации п/я А-1063, я не знаю. Скорее всего после Указа Президента России от 11 апреля 1992 года казавшийся неистощимым источник бюджетных вливаний был перекрыт и им приходится искать пути, чтобы, подобно другим институтам, зарабатывать кто чем может деньги на хлеб насущный. Однако это не значит, что проблема биологического оружия у нас совсем забыта. поскольку соответствующие институты, в том числе в системе МО России, не ликвидированы и трудно поверить, что они занимаются только вопросами защиты. Ведь для того чтобы защищаться, надо иметь в руках то, против чего защита направлена. Иначе ничего сделать нельзя.
Что касается зарубежья, то широкий размах исследований в области молекулярной биологии и генетики разнообразных микроорганизмов, в частности по проблем их вирулентности, позволяет возобновить (если они действительно там прекращены) работы по созданию биологического оружия в любой момент, но уже на более высоком уровне. Дело лишь в технике, до которой нам еще далеко! Впрочем, как и до результатов фундаментальных исследований, на необходимости которых я всегда так настаивал и в чем была причина всех моих неприятностей с руководством Организации п/я А-1063. На фоне прогрессирующего упадка науки в России, когда деньги выделяют лишь на то, чтобы с учёных "штаны не падали" и при "утечке мозгов", как бы нам снова не пришлось "догонять".
Последний этап
"…это перст Божий"
С помощью академика-секретаря ОГЭиМ АМН Н. Ф. Измерова я нашел место главного научного сотрудника в Институте питания АМН и с марта 1993 года, окончательно порвав с системой бывшей Организации п/я А-1063, перешел в этот институт. Не знаю, удалось бы мне это в другое время, но здесь сложилась благоприятная ситуация: директор этого института М. Н. Волгарев баллотировался в действительные члены, а его заместитель В. А. Тутелян — в члены-корреспонденты; оба они были заинтересованы в каждом "голосе". Как я теперь подозреваю, это сыграло непоследнюю роль в моем новом устройстве. Кстати, искать себе работу раньше мне никогда не приходилось, да в моем положении и устроиться прилично было не легко; кому был нужен уже пожилой человек, с бурным и не всем ясным прошлым, да еще дважды доктор и действительный член двух академий? Многие видели во мне потенциального конкурента и, как только я начинал разговоры о работе, сразу же ссылались на "объективные" трудности или "уходили в кусты".
Хотя я и устроился, но по существу остался не у дел, без всякой лабораторной базы и даже без перспектив на дальнейшую экспериментальную работу. Я не касаюсь уже материальной стороны дела. В общем, как говорили древние, sic transit gloria mundi. Правда, если слава у меня и была, то подчас не добрая, хотя я всегда стремился к тому, чтобы сохранять "свое лицо" и оставаться порядочным человеком. К сожалению, условия, в которых я жил, не способствовали этому. Часто приходилось думать одно, а делать другое, что вызывало раздвоение личности и сопровождалось угрызениями совести. Особенно это относится к годам жизни в Москве и работе в системе Организации п/я А-1063, для которой все время, как уже говорилось, я ищу оправдания. Пока за это меня никто не упрекал открыто, но днями я почувствовал, что за спиной "пальцем на меня показывают". Совершенно случайно я встретил Тарумова, дольше меня остававшегося в Оболенске. Недавно он ушел в отставку и устроился в какой-то коммерческой фирме. Желая над ним подшутить, я спросил: "Что, решили на старости лет замаливать свои грехи?". В ответ же услышал: "Замаливать надо не мне, я был военным. Что приказали, то я и делал. А вот Вам замаливать надо. Ведь Вы пошли на это по собственной воле". Да, действительно, меня никто не принуждал, но никто в момент перевода и карты не раскрывал, а мне казалось, что я могу что-то изменить и сделать полезное для страны, патриотом которой я остаюсь несмотря на все, что произошло с моими близкими и происходит в стране сейчас. Что касается приказов, то они тогда отдавались не только военным. Для членов Партии альтернативой неповиновению являлось одно — уход с работы или отказ от выполнения приказов, То и другое ставило крест на любой карьере, но на это были способны далеко не многие (лично я таких случаев не помню).