— Мы, Добрые мастера Астапора, сдаёмся на милость победителей и навсегда отказываемся от какой-либо власти над другими людьми! От лица всех господ мы просим прощения у всех бывших рабов и хотим вместе войти в новую светлую эру без оков, войти как братья! Мы присягаем королеве Дейенерис Таргариен, Разрушительнице Оков, и пусть смерть покарает нас, если мы нарушим эту клятву, отныне и навсегда! От имени Добрых мастеров Астапора — Гиззин мо Негган.
— Очень хорошо, мой дорогой Гиззин! — Эурон одарил его царственной улыбкой. Затем спокойно, продолжая улыбаться и обнимать бывшего рабовладельца, он достал другой рукой кинжал и перерезал Гиззину горло.
Истошный вопль ужаса быстро потонул в начавшемся хаосе. Убийство лидера Добрых мастеров было сигналом к невообразимой резне. Железнорождённые с диким хохотом обнажили клинки и бросились убивать бывших господ, отрезая им головы, вспарывая животы, не щадя ни стариков, ни женщин, которых предварительно насиловали прямо на площади. Сам Эурон с дьявольским выражением глаз ринулся в самую гущу событий, убивая направо и налево. Бывшие господа разбегались во все стороны, но люди Эурона настигали их повсюду, догоняли в самых узких улочках. Затем, войдя во вкус, островитяне начали поджигать дома и убивать тех, кто выбегал из них, уже не глядя на то, кто это был — рабы, рабовладельцы или просто свободные люди.
— Славьте свою судьбу, люди! — хохотал Эурон. — Славьте милосердного короля Эурона Грейджоя! Славьте Разрушительницу Оков и её милость! Славьте, а мы будем платить железную цену!
Только на следующий день, утомившись от резни, насилия и грабежа, железнорождённые начали грузиться на корабли, забрав всё самое ценное. Тяжёлый дым стоял над городом, и выжившие люди — почти исключительно бывшие рабы — со страхом смотрели на отплытие «освободителей».
— В ближайшее время вам будет назначен наместник, — заявил Эурон через переводчика. — Его пришлёт королева. Вы будете повиноваться ему так, как не повиновались своим хозяевам. Если я узнаю о каких-либо попытках бунта — я приплыву сюда вновь, сожгу этот город и убью всех жителей. Даю вам слово Грейджоя, и на сей раз, будьте уверены, я его не нарушу.
Широкими шагами Эурон вошёл в тронный зал Миэрина.
— Ваша милость, — он поклонился королеве Дейенерис. — Я обещал Вам, что вернусь только тогда, когда смогу привезти подарок, и я сдержал своё слово.
— Судя по размерам сумки, там должно быть нечто грандиозное и ценное, — иронично заметил Тирион Ланнистер, указывая глазами на большой мешок, который держали в руках двое железнорождённых.
— Поистине грандиозны и ценны события, свидетелями которых им довелось стать! — усмехнулся Эурон, давая знак своим людям.
Миссандея брезгливо поморщилась. Серый Червь смотрел с отвращением и восхищением одновременно. Тирион Ланнистер скучающе зевнул, показывая, что то, что он видит — вещь отвратительная, но абсолютно не уникальная и уж точно не грандиозная.
— Головы Добрых и Мудрых мастеров Астапора и Юнкая! — Эурон поклонился Дейенерис, ошеломлённо смотревшей на это представление. — Вот Гиззин мо Негган из Астапора собственной персоной решил засвидетельствовать Вам своё почтение и раскаяние от того, что посмел восстать против Вас. А это глава юнкайских работорговцев Моддун зо Жейзор, к сожалению, он не проявлял изначально достаточного сожаления, но всё же мне удалось его убедить тоже поплыть к Вам, — Эурон ухмыльнулся, а глаза его загорелись сумасшедшим огнём. — Я привёз Вам не головы, моя королева. Я привёз Вам Астапор и Юнкай! Вы можете смело посылать туда любых наместников с любыми распоряжениями. Больше восстаний там не будет!
— В истории Вестероса тоже было много королей и лордов, которые пытались править огнём и мечом, истребляя всех подряд, — насмешливо сказал Тирион. — Некоторым даже удалось умереть своей смертью. По слухам, Рамси Болтон и Джоффри Баратеон выжить не смогли, но каждый ступивший на такую тропу вправе верить, что уж он-то избежит дурной участи.
— Я благодарна Вам, милорд Эурон Грейджой, — сказала королева, — но в словах моего десницы есть большой резон. Мне самой отвратительны работорговцы, и я неоднократно приказывала умерщвлять наиболее одиозных из них. Но всё же я желаю править не пеплом, а люди должны иметь возможность выбирать свою судьбу. Если я буду рубить головы направо и налево, чем я буду отличаться от своего отца?
— Ваш отец был вероломно убит подданными, — со скорбным видом сказал Эурон Грейджой.
— Вы присоединились к восстанию, — вмешался Тирион.
— Только по принуждению моего братца! — взорвался Эурон. — Я всегда был против подобных действий! И в конце концов мой братец нашёл свой заслуженный конец, — хищно усмехнулся он. — Моя королева, Вы милосердный правитель, а Ваше великодушие мало с чем может сравниться. Это не лесть, поверьте, я плавал по всем Четырнадцати Морям, я видел Кварт и Асшай, проплывал земли Йи-Ти и видел северные берега Сотороса. Я видел многих правителей, и ни одного, кто бы сохранял жизнь тем, кто восстал против него после единожды проявленного милосердия. Ваш отец не был столь уж милосерден — это правда, Ваша милость. Но всё же он излишне доверял своим лордам — и его десница предал его (с этими словами Эурон бросил ехидный взгляд на Тириона), а его лучший гвардеец вонзил меч в его спину.
— Чего же Вы предлагаете, Эурон Грейджой? — сказала Дейенерис задумчивым тоном, невзирая на отрицательные жесты Тириона.
— Править, Ваша милость. Править и ещё раз править. Быть драконьей королевой — той, кем Вы рождены быть. Той, к кому приплыл скромный я. Быть милосердной к друзьям и беспощадной к врагам. Не сдерживать самые лучшие, самые искренние порывы души, как истинная королева дома Таргариенов. Кровь и пламя! — он с пафосом повторил старый девиз дома Дейенерис.
— Ваша милость, — вздохнул Тирион Ланнистер.
Эурон был готов задушить проклятого карлика от ненависти, но страшным усилием воли взял себя в руки. Он обвёл глазами зал в поисках возможных союзников. Обвёл — и нашёл того, кого искал. И успокоился.
— Любезный лорд Тирион, — сказал он, — я ценю Вашу мудрость и доброту. Но, насколько мне известно, Вы сами тоже были добры к тем, кто Вас ненавидел, к Вашей семье, в которой Вас считали уродом, — Эурон явно наслаждался своими словами, — ничтожеством, и это Вас, спасшего Королевскую Гавань от Станниса Баратеона! Ваш отец отблагодарил Вас тем, что приговорил к смерти. Вы убили своего отца, седьмое пекло, и правильно сделали — и поэтому Вы здесь, а не на плахе в Королевской Гавани! Впрочем, не слишком ли много я говорю? Пусть скажут и другие! Юноша, кажется, Вы хотели высказаться, — Эурон кивнул Серому Червю.
— Я Серый Червь, командир Безупречных, — с сильным акцентом сказал тот, к кому обратился Эурон. Затем он повернулся к Дейенерис. — Ваша милость, я ненавижу жестокость. Но, клянусь, эти люди сделали всё, чтобы навлечь на себя такую судьбу. Им дали шанс жить мирной жизнью, но они выбрали это, — он указал рукой на валявшиеся у ног Дейенерис головы. — Эти люди мучали меня и моих товарищей, мучали тысячи рабов. Я не готов жалеть их. Но я всегда готов служить Вам, и мой меч будет нести Вашу волю в любой уголок мира!
Дейенерис встала с трона. Тирион посмотрел в её глаза и безнадёжно вздохнул. Он понял, что проиграл. Он старательно осаживал худшие порывы королевы и поощрял лучшие. Но теперь сюда пришёл человек, который всё стал делать ровно наоборот — и королева сделала свой выбор.
— Я благодарна вам всем за службу и буду рада ей и в дальнейшем, — твёрдо сказала Дейенерис. — Вам, лорд Тирион — я ценю Ваши мудрые советы. Тебе, Серый Червь, и твоим Безупречным — за верность и мужество. И Вам, милорд Эурон — не только за Ваш флот, но и за Ваши слова. Вы говорите как человек, достойный самых высоких наград при доме Таргариенов, Вы говорите как наш друг.