Через щели под крышей пробивался свет. Выходит, я всю ночь тут пролежала, проспала, что ли. Холодно было очень, и ломило голову. Наверное, все-таки по голове стукнули – только я этого не помню. Пить хотелось, и обратного тоже. А чего теряться, я тут одна! Если смотрят – ну и пусть, сами отвернутся. Я отошла в уголок и опорожнила мочевой пузырь.
Потом села у стены, скрутившись в клубок от холода. И стала думать о матери.
Все детство я ее боялась, просто жуть. Никакой там любви материнской и всего такого у нас не было сроду. Даже до войны, хотя там я ничего не помню толком. Но все же она меня кормила. Не каждый день, конечно, но что-то давала. С другой же стороны – мне все время надо было от нее прятаться. Потому что вообще не угадаешь, когда и за что она решит отлупить, и главное – чем. У меня до сих пор некоторые шрамы сохранились, например, от раскаленной кочерги на плече. Я у бабушки иногда пряталась, но бабушка этого не любила, она мне все повторяла «никто никогда не будет любить тебя так, как мать!» и «ну если мама тебе и даст под горячую руку, все равно, она же мама».
Так продолжалось лет до четырнадцати – я старалась держаться от нее подальше, но рано или поздно голод загонял домой. А тут она, если была не в настроении, мне устраивала. Но потом в четырнадцать лет я как-то дала ей сдачи. Да так, что она улетела и сознание потеряла. С тех пор она меня зауважала. Бить уже не пыталась. Но я и так ее слушалась, куда деваться-то. Мы вместе выживали, две бабы. Теперь вот ее нет (о безголовой шее, и о темном, торчащем из этой шеи, я старалась не вспоминать). Жалко мне ее? Да нет, нисколько. Почему-то первая мысль была – больше уж я ни за что не буду копаркой. Копаться в земле – толку никакого.
Хотя я теперь вообще никем не буду. Идиотская мысль. Если они сохранили мне жизнь, то понятно же, для чего. Хотя что у них понятно? Это ведь не простые лесники меня поймали… Они уже не люди. Люди бы изнасиловали и убили, ну может, съели бы. А эти что?
Хотя все живые существа хотят есть и трахаться. Даже самые жуткие.
Я все вспоминала рожу того, кто меня схватил. Кажется, от одного вида этой рожи я сознание и потеряла. Никакого лица у него нет. Глаз даже не видно. Как будто все лицо – гигантская гнойная бородавка. Неровная, жуткая, кое-где клочья волос торчат. Кто знает, чего хочет такое существо? Что оно может со мной сделать?
Линка рассказывала, есть такие лесники, их называют Бледные, они человека подвешивают и кровь спускают. Не всю, немного. Кровь эту пьют. Ежедневно вены вскрывают и выкачивают, рано или поздно человек, конечно, помрет…
А еще говорят, некоторые так гусениц разводят – какое-то насекомое яйца под кожу откладывает, и в тебе гусеницы заводятся, питаются тобой, все мышцы съедают, потом кожу. Потом эти лесники гусениц едят. У них это деликатес.
А еще… тьфу ты, ну и зачем вот я это все вспоминаю? Хотя, конечно, лучше заранее знать, что тебя ждет. Но ведь это все не точно – эти рассказы наверняка надо на десять делить. Может, вообще вранье.
Или мутам скормят…
Хотя почему мутам – мелкие дружины людей как раз на еду и ловят. И на зверей в лесу охотятся, и на человека – как придется. Оно точно известно, сколько раз обглоданные кости находили мужики. Причем рассказывали, что едят они жертву прямо живьем, так удобнее же – руку отрубят, съедят. Потом другую, потом ноги. И вялить мясо не надо, долго свежесть сохраняет. Еще треплются, что человеческие муты даже и не отрубают куски, а так прямо едят, как волки… привязывают и едят. Или есть слухи, мол, некоторые сначала ломают все кости, дробят, потом в воде вымачивают, чтобы мясо стало нежное…
Меня замутило. Несколько рвотных позывов не привели ни к чему, кроме склизкой вонючей лужицы на полу. Желудок давно пустой.
Сердце колотилось. За дверью еще ничего не было слышно, но ведь вот сейчас она раскроется – и что тогда? Вот сейчас меня превратят в бессильную тушку, сделают со мной невесть что, как с деревяшкой, как будто я не живой человек, моя боль не существует, и даже наоборот, прикольно, что я буду орать и дергаться в их руках. Паника охватила меня. Захотелось кричать, плакать, бить кулаками по земле… Но что это даст? «Соберись!» – приказал кто-то в голове, и я тут же вспомнила Ворона.
Когда я была в ГСО, мы отрабатывали такие варианты – если кто попадется в руки к лесникам или к дружинникам. Там несколько вариантов есть, я их все уже не помню, но неважно, потому что в моем положении один только подходит. Один выход – закончить жизнь быстро и сравнительно безболезненно. Еще до того, как они придут.