Не было ни малейшего желания тащиться куда-то на ночь глядя, но, кажется, выбора ему не предоставили. Интересно, кто-то еще из тех, кто принимал «черные» воспоминания, так же покорно шел навстречу своей смерти? Или он один такой? Чувствуя себя последним бараном, Виктор отправился на заклание.
На углу Садовой и Ленина действительно оказался бар. Вернее, пивнушка. Зашел бочком, сел в угол за дальний столик. Кисло пахло пивом и почему-то грязными тряпками. Он не собирался ничего заказывать, но официантка сама подошла. Виктор заказал бутылку пива, на разлив брать не рискнул. Не успел сделать и глотка, как услышал сбоку свистящий шепот.
- Зздрасствуй!
Он повернул голову и едва не свалился со стула от неожиданности. Рядом с ним сидело странное существо. Его (или ее) кожа была покрыта чешуей, как у змеи, голова лысая, вместо носа - два отверстия, глаза с вертикальными желтыми зрачками.
- Не бойссся.
Как? Как? Как это может быть чьим-то, мать твою, воспоминанием?
Существо смотрело в глаза Виктора с непередаваемым выражением. Так, словно никак не могло решить, поцеловать его или откусить кусочек. Видимо, последнее казалось соблазнительнее, потому что спустя пару секунд существо вздохнуло с сожалением и немного отодвинулось. Виктор же только сейчас смог наконец проглотить пиво, которое держал во рту.
- Ссссс....
- Что?
- Сссслушайссссюда.
- Ссссс... Тьфу. Слушаю.
А что он еще мог сказать?
- Ссссейчаспойдешшшь на набережную. На набережную, где скамейка влюбленных. Жди там. Всссё.
- Зачем?
- Я не ззззнаю, - откровенно призналось создание. - Я большшше ничего не зззнаю.
Виктор подумал, что, возможно, сходит с ума. Вот они - побочки и риски, получите и распишитесь. Один случай из тысячи. Ну, можно сказать, повезло. Вытащил счастливый билет. Блин.
На набережную так на набережную. Он знал, где находится эта скамейка. Правда, никаких влюбленных парочек Виктор там никогда не видел, и немудрено - сидеть на скамейке, состоящей из двух наклоненных друг к другу досок, очень неудобно. Он это понял довольно быстро, не прошло и двух минут. Минуту Виктор сидел справа, минуту слева, потом кое-как умостился посередине.
В тумане над головой тускло светил желтый фонарь, тихо плескалась вода, словно кто-то маленький, невидимый в сумерках, шлепал по ней ладошками. Ветер пытался забраться под куртку и неприятно пощипывал сквозь тонкую ткань. С каждой секундой сидеть было все неуютнее. Зачем он здесь? Зачем это все?
Вдруг кто-то коснулся волос. Крошечная фея пыталась привлечь его внимание, и когда ей это удалось, то она жестом попросила протянуть ладонь, а потом осторожно слетела на нее, села, поправляя платьице.
«Этот кошмар никогда не кончится», - тоскливо подумал Виктор.
Незнакомцы в плащах, люди-змеи, феи... Что дальше? Ему достались воспоминания сумасшедшего - самоубийцы? Потому что еще немного этого бреда, и он добровольно сиганет в реку.
- Ты идешь той самой дорогой, - пропела вдруг фея мелодичным голоском, похожим на звон колокольчика. - Не сворачивай.
- И куда же, позволь спросить, мне идти теперь? - горько осведомился Виктор. Он устал, замерз и проголодался. А еще ему до смерти надоели эти загадки.
До смерти надоели... Иронично.
- Я могу сказать только одно... - фея на секунду задумалась, склонив к плечу крошечную очаровательную головку, и Виктор понадеялся, что сейчас, наконец, что-то прояснится. Но не тут-то было...
- Тролли под мостом, - сказала фея. - Вот что я должна была сообщить. Тролли под мостом.
И, удовлетворенно кивнув, она рассыпалась сверкающей пыльцой.
Мост поблизости был только один - полуразрушенный заброшенный мост через реку. Им давно уже не пользовались: выше по течению несколько лет назад построили новый.
Мрачное, неблагополучное место, где собиралась всякая шваль. Наркоманы, бездомные. Тролли наверняка тоже, ага. Правда, сейчас, осенью, продуваемый всеми ветрами разрушенный мост пользовался не такой популярностью, как в теплое время года. Сейчас, вероятно, там никого не будет.
Разве что тролли, да, разве что тролли...
И хотя Виктор всячески уговаривал себя, что идти надо, что только это, возможно, позволит довести дело до конца и вернуться в привычную реальность, ноги просто отказывались идти. Трус! Офисный планктон! Баран, неспособный ни на один мало-мальски смелый поступок!
- АААА!
Он упал на колени и кричал, подняв лицо к небу. Кричал так, как никогда прежде. Как не посмел бы никогда раньше. Вкладывая в этот крик все свое бессилие, всю слабость, весь страх.