Тишина стояла такая, что стук сердца слышался набатом. Вивиан, ничем не выдав волнения, вывела на центральный экран показания радаров и траекторию полёта шаттла. Пока это была всего лишь красная точка на пересечении линий, но она быстро перемещалась по направлению к Альбукерке. На боковом экране появились изъятые из Санпорта записи с видеокамер, на которых было хорошо видно как «Колумбия» садится на взлётно-посадочную полосу. Как утреннее солнце пугливо ощупывает её своими лучами. Как к ней несётся чёрный джип, примчавшийся с авиабазы.
— В 09:00 полковник Кэннон повторно связался с NASA в Хьюстоне. Первый звонок был в 08:44 и мы подтвердили, что никаких запусков и посадок не планируется ни в Техасе, ни во Флориде, ни на полигоне авиабазы. Была создана оперативная группа, в которую вошла я, аналитик отдела по оценке миссий Эвгенис Келлер и аналитик отдела проектного инжиниринга и оценки миссий, включая операции лётных экипажей, Анри Ландау. Позже к нам присоединился пилот центра моделирования космических полётов майор Джейми Эвергрин. Опущу наши ощущения и перелёт в Нью-Мексико, — Вивиан позволила себе отойти от проблемы и уловила таяние льда между ней и аудиторией. Теперь на неё смотрели заинтересованно и были готовы без промедления взяться за дело. — Космический шаттл «Колумбия» действительно вернулся и сейчас находится на ракетном полигоне «Сандия-2» на авиабазе «Киртланд», — они зашептались, а Вивиан пресекла фантазии привычным властным жестом, требующим идеальной тишины. — С ним работает Эвгенис Келлер, — она глотнула кондиционированный воздух. — Мы провели метрологические исследования, собрали пробы воздуха на борту шаттла, сделали смывы с поверхностей. Поражающих или отправляющих веществ не обнаружено. Так же не выявлено наличие каких-либо вирусов и бактерий внеземного или трансгенного происхождения. Полная компьютерная диагностика подтвердила, что все системы функционируют в номинальном режиме. На момент посадки экипаж «Колумбии» был жив, но не реагировал на внешние раздражители. Они были погружены в странный анабиоз, анализ которого оказался затруднительным из-за недостаточности данных. Сейчас состояние экипажа критическое. Диагносцирована полиорганная недостаточность, спонтанные паренхиматозные кровотечения, поражение костного мозга… Астронавты… катастрофически быстро разрушаются изнутри, хотя внешние признаки поражений отсутствуют. Мы не знаем, где побывал шаттл и каким образом вернулся в февраль 2033 года. С экипажем работают специалисты лаборатории Центра экстренных операций в Центре по контролю и профилактике заболеваний в Атланте, Друид-Хиллз в Джорджии, но…
— Простите, перебью вас, — профессор Айола чуть приподнялся с места. — Вы сказали состояние экипажа критическое?
— Да. Все тесты это подтверждают. И мы не можем ничего сделать. Проблема анабиоза не решена. Так же мы не можем оценить последствия длительного пребывания… эм… неизвестно где. Причина стремительного изменения жизненноважных функций не установлена.
— Какие методы используют специалисты ЦКЗ?
— Чуть позже по видеосвязи к нам присоединится руководитель группы иммунолог профессор Гейбл. Полагаю, он ответит на все медицинские вопросы.
— Мисс Мэнсфилд, — голос подал контр-адмирал Лео. — Вы установили зону карантина в Нью-Мексико?
— Сделали это первым делом. «Колумбия» не опасна. Она не заражена, не притащила с собой неизвестные вирусы, не является источником смертельного излучения. Шаттл просто вернулся с орбиты.
— Ошибся годом, как мне показалось.
— Не буду спорить. Контр-адмирал, у вас будет время ознакомиться с материалами расследования инцидента, прежде чем мы примемся за дело.
— Хотелось бы. Кто ответит на мои вопросы?
— Все мы, — отрезала Вивиан, заставив Лео замолкнуть, и продолжила. — Замечена странность. «Колумбия» не мертва, она передаёт сигналы, установить принадлежность которых пока не представляется возможным. Они похожи на зов о помощи. Мы работам с сигнатурой и пытаемся расшифровать смысл послания и выявить адресата. Также зафиксирована нестабильность пространства вокруг шаттла. Предположительно, «Колумбия» сама генерирует неизвестные нам поля или волны.