– Нельзя потише? – процедил безработный самоубийца, приподнимая липкую голову. – Как же ты бесишь! Аж захотелось утопить тебя в этой жиже!
– А ты с характером, – физик схватил его за скользкие плечи и поднял в сидячее положение. – Хватит жаловаться, вылезай! Поможешь мне. Помереть всегда успеешь!
Не дав опомниться, он рывком вырвал незадачливого пациента из объятий эвтаназийной колыбели.
Лицо Трэя переливалось всеми оттенками злобы, кудряшки обзавелись головным убором из комковатой массы. Он сплюнул сгусток слизи, поморщился и шмыгнул. Усмехнувшись, Ён протянул впитывающую губку, одолженную у туалетной кабинки. Не дожидаясь, когда несостоявшийся самоубийца сотрет с перламутровой кожи комки слизи, Ён подал ему штаны, куртку и обувь.
– Испортил человеку смерть. Доволен?
– Переворачивай!
– Что?
– Это чертово корыто!
– Издеваешься?
– За мной гонятся.
– Не мои проблемы.
– Почему бы напоследок не повеселиться?
– Повеселиться? – с сомнением повторил он.
– У тебя же нет других планов на вечер. Делай, что говорю! – велел Ён. Этим импульсом задора он перетянул Трэя на свою сторону.
Отсоединив крепежный элемент, они навалились. Ванна со страшным грохотом опрокинулась набок. Вязкая жидкость затопила пол, затекла в панель со спинтронными схемами. По задумке Ёна короткое замыкание должно было остановить капсулу, но ожидания не оправдались. Больничный ковчег продолжал вояж в оцепленный ликвидаторами док.
Ён зачерпывал щедрые ладони бирюзового студня, загустевшего без подогрева, и вхолостую орошал им квантово-электронные микросхемы.
– Хватит стоять без дела, – обрушился он на безучастного попутчика, – помоги как-нибудь.
Трэй нехотя поковырялся в основании перевернутой емкости. Трубки, обогревательные элементы, схемы, оптоволокно, обоймы картриджей – целый арсенал для всевозможных медицинских процедур. Он извлек полупустую кассету с субмикронными роботами, такими микроскопическими, что они вели себя как жидкость. Эта мутная, сверхподвижная и, судя по предупреждающему значку, очень опасная субстанция, напористо заползала на стенки.
– Концентрированная эссенция особого применения в биогелевой среде для растворения неорганических имплантатов, зубной эмали и акриловых протезов. Использовать в автоматизированном дозаторе для изменения вязкости. Хранить при температуре от нуля до плюс пятидесяти, – зачитал Трэй этикетку.
– Молодец, биотехан, – похвалил Ён, – то, что нужно!
Мужчины забрались на откидной стул и выплеснули активную добавку в растекшуюся под ними массу.
Прошло несколько минут. Невидимые глазу микроскопические существа должны были кромсать благородные металлы, но вместо этого они бесследно растворились в беспокойной луже. Руководитель НИИ в обнимку с юнцом – именно таким он воспринимал Трэя – балансировал на скользком пластиковом сиденье. Одежда молодого человека благоухала и весенними клумбами, и прибрежным илом реки Нактоган, когда ее восставшие воды перебивали морскую соль, и пряностями медовой пыльцы с добавками мокрых трав – изобилие уличных ароматов подсказывало, что он провел много ночей под открытым небом.
– Ты ничего не напутал? – спросил физик.
– Наверно, они действуют не сразу.
Немного помолчав, Ён заговорил с беспокойным нетерпением:
– Сколько ждать? День? Два?
– Почем мне знать? Может, они не действуют на спинтронику. Хотя, по идее, ее используют в имплантированных датчиках.
– А если она зачехлена во что-то кислотостойкое? Я не могу больше ждать.
– Ты всегда такой нетерпеливый?
– Когда рискую погибнуть.
– И часто с тобой такое бывает?
– Давай посчитаем: на этой неделе мне продырявили голову, подкинули бомбу, я выпрыгнул с восемнадцатого этажа, в лифте меня чуть не грохнул полицейский андроид, в санчасти…
– Не продолжай, я понял, это твой стиль жизни.
Свет внезапно погас. Капсула остановилась, будто споткнулась о какое-то препятствие. Атласный комок вырвался из некрепких объятий. За шумом падения раздалось натужное кряхтение.
– Эй, биотехан! Отзовись! Ты как? – шарил Ён в одинокой пустоте.
– Мои ребра… – прохрипела тьма.
– Живой?
– Грохнулся на ванну.
– Пора уходить.
– Стой, где стоишь! Гель еще активен.
– И долго ждать?
– На этикетке было написано что-то про два часа.
– Сколько?! У нас нет двух часов.
Ён дотянулся до раздвижных дверей и нащупал стыки. Легкий нажим – обесточенные механизмы поддались. Вспыхнувший рыжим просвет озарил забавную картину: Трэй лежал на животе поперек перевернутого резервуара, зависнув над кислотным месивом; высоко задрав ноги и руки, он напоминал парашютиста в затяжном прыжке.