27 октября. Киев
Работал над живым веществом.
Нахожу новые и новые пропуски и убеждаюсь в ошибочной оценке сделанного до меня. Встречаешь свои мысли и постоянно их находишь — иногда совершенно неожиданно. Сколько из моих мыслей действительно моих? Сколько их возникло из фактов или из чтения? Сколько из них — воспоминания прочитанного или услышанного? Отзвучавших иначе, чем у других, в моей душе? И сейчас для идеи о количественном постоянстве жизни я нахожу все новых и новых предшественников. Можно дать связную картину людей, подходивших к этой идее, а еще недавно мне казалось, что нет почти следов этой идеи в прошлом, и это мнение было для меня мерилом того, что я далеко не охватил сделанного до меня. Нет истории этой идеи? Никто не проводил ее последовательно? Оказала она то влияние на человеческую мысль, какое мне видится?
24 ноября. Ростов
Мне представляется сейчас огромной опасностью то, что Добровольческая армия стремится неуклонно к реставрации. Стоит ли тогда их поддерживать? Не легче ли и не проще идти через большевизм, добившись для него мира. В Добровольческой армии нет, по моему мнению, идейного содержания, кроме восстановления старого.
3 декабря. Ростов
Совершенно неожиданно выяснилась возможность принять участие в организации широкого исследования Азовского моря Кубани, а может быть, и Дона… Для меня эта работа чрезвычайно интересна в связи с живым веществом. Сама судьба дает мне в руки возможность приложить проверку моих выкладок в широком масштабе. Я сейчас полон всяких планов организации, если это дело удастся. Удивительно, как странно складывается моя научная работа. Сейчас все глубже вдумываюсь в вопросы автотрофности и автотрофности организмов человечества в частности. Здесь, в автотрофности, одна из загадок жизни. Стоит перед мыслью красивый образ Кювье о жизненном вихре (tourbillon vital — отражение картезианства?) и его причине. Жизнь — миг, и я, живя мыслью, странным образом живу чем‑то вечным. Надо идти смело в новую область, не боясь того, что в мои годы кажется это поздним.
Есть какое‑то особое состояние духа, когда охвачен не высказанной в логических формах идеей. Это чувство — неудовольствие — слово не подходит, но какое‑то нежелание выходить из этого состояния, ибо всегда логический образ ограничит то, что охватывает человека.
Из дневника 1920 г.
11 января. Екатеринодар
Сегодня здесь, в Екатеринодаре, начинается паника. Моральное падение Добровольческой армии полное, и едва ли она поднимется. Очень ярко здесь проявилось ее полное разложение, благодаря отсутствию идейного содержания. Идея большого «великого» государства не могла повести за собой массы. Во всяком случае, мне кажется, что все правые течения потерпели окончательное фиаско. Восстановление России должно идти теперь из союза отдельных самоуправляющихся ее частей. Здесь очень важная связующая работа русской культуры.
16 января. Пароход «Ксения»
Я думаю, интересы и спасение России сейчас в победе большевизма на Западе и в Азии. Необходимо ослабление «союзников». Сейчас все мощно связывает нас со славянством, и тут мы, м. б., найдем и правильное решение украинского вопроса русскими, Надо двинуть идею славянского научного съезда.
25 января. Ялта. Горная щель
Гёте, особенно когда пересматриваешь его мелкие вещи, наброски, путевые письма, — самый глубокий натуралист. Я чувствую в нем что‑то родственное и одинаково понимаю его интерес и к природе, и к искусству, и к истории. Время от времени к нему возвращаюсь и в него углубляюсь.
Опять хочется в часы своего досуга обращаться к изучению произведений и литературы о них великих творцов человечества. Я много сделал для себя в том отношении, но в философии остановился, — и не начал, — на Мальбранше[6], в искусстве — на Веласкезе, в литературе — на Данте. Хочется опять войти в эту область вечного — в часы вольного и невольного досуга.
Максимы Ларошфуко[7] удивительны. Мораль и человеческие взаимоотношения — одни из наименее меня интересующих вопросов — но красива и форма. Стремление выразить мысли сжато и кратко. Тут ведь тоже бесконечное, и иногда человек достигает в двух — трех словах удивительной глубины. Я не раз мечтал дать своей мысли на досуге эту форму выражения, т. к. она наиболее свободна от всяких рамок, позволяет выразить мысль и заставляет, отчеканивая каждую фразу, углубляться в ее содержание, раскрывая и для себя самого глубину достигнутого.
7
Ларошфуко Франсуа де (1613–1680) — французский писатель и философ — моралист. Свои взгляды он излагал в виде кратких афоризмов (максим).