– Приехали, – сказала мама, когда мы заезжали в поселок.
Первое, на что я бросил взгляд, это жилые двухэтажные дома, которых у нас не было. Более тесная расстановка домов, маленькие дворы, ранетки возле оград, которых у нас не было рядом. Мы подъехали к дому. Вид у него был, откровенно говоря, потрепанный: перекошенные зеленые ворота и покосившийся штакетник у огорода, что для меня было непривычно. В больших огородах, как у нас раньше, как правило, не использовали штакетник из-за большого расхода материала, и потому я его видел, можно сказать, впервые. Потом мы зашли в дом и первым делом поставили чайник. Началась новая жизнь.
ГЛАВА IX
Когда тебе девять лет и ты не единственный ребенок в семье, переезд как таковой не ощущается. По крайней мере, я его особо не ощутил. Тут было много других прикольных штук, оставшихся от прежнего владельца, с которыми можно было играть. Например, поджигать какую-то желтую пену на старом телевизоре или намотать на лопату гирлянду и представлять себя крутым рокером на сцене. А еще появились новые каналы в телевизоре, и там крутили новые мультики. Вечерами мы ели какую-то лапшу из пакетов, которую нужно было запаривать кипятком на несколько минут, и смотрели ужастики по ТВ-3. После мы с сестрой шли спать, когда хотели, потому что некому было сказать, чтобы мы ложились, поскольку родители с братом грузили остальные вещи на прежнем месте жительства.
– Ты что?! – вскричала сестра, глядя на меня из темноты.
Я сквозь сон почувствовал, что почему-то топчусь и пытаюсь пойти, но не могу. Открыв глаза, я увидел, что пытался пройти сквозь стену и в процессе наступил на сестру, лежавшую в другом конце комнаты на матрасе. Организм не успел привыкнуть к переменам. Родители рассказывали, что я лунатил во сне и раньше, бегал от них по дому, но я им не верил, думал, шутят. До этого дня. С тех пор я не лунатил. Наверное… В моем случае, причины лунатизма, как феномена, крылись в не до конца сформировавшейся центральной нервной системе, которая еще не могла в полной мере справиться со своими функциями и иногда давала сбой в виде снохождения. Никакого дискомфорта мне это не причиняло. Лечение не требовалось, и со временем лунатизм прекратился само по себе. Наверное.
Потом приехали родители с братом на заказанном КАМАЗе и привезли основную часть вещей. Им было довольно трудно спустить перепуганную корову по деревянному помосту, которая более 450 километров проехала в темной и постоянно качающейся коробке. Мама была сильно взволнована и материлась, пока ее спускали, особенно, когда корова упала, соскользнув задней ногой с доски. Корова буянить не стала. Отец, в отличие от матери, был спокоен, словно ничего страшного не происходило. Из-за этого я не знал, что чувствовать: волноваться или нет, все идет как надо, или что-то пошло не так. Я смотрел и не понимал до тех пор, пока не начали разгружать вещи и мама не успокоилась. Мое участие в процессе было минимальным: по большому счету, не мешаться под ногами. Все вещи занесли домой только ночью. Для меня это было чем-то интересным и необычным, можно было полазить по вещам и попрыгать, но вот родителям переезд дался нелегко. Шкафы, диваны, корова, железные баки, неимоверная куча вещей… загрузить, приехать, разгрузить.
Две недели, которые у меня были до обучения, растаяли. В среду вечером мне сказали, что я начну ходить в школу, а утром в четверг отец повел меня в школу. Мы шли, я смотрел на попадающиеся по дороге здания и спрашивал, не школа ли это. Он отвечал: нет, и мы шли дальше. Дорогу я не запоминал, поскольку искал школу. Здание школы оказалось намного больше моей прежней. Мы вошли во время перемены. В коридоре немного пахло краской и манной кашей. Бегали дети. Отец зашел к директору, а затем повел меня в класс. Учительницу звали Валентина Михайловна. До пятого класса она вела основную часть уроков, была классным руководителем, а после того, как мы переходили в пятый, у нас менялся классный руководитель и мы уже бегали по этажам из кабинета в кабинет, как в университете.