– Что я хочу? – удивился клиент. – Ну, это же естественно – достойную жизнь!
– Говорите точнее: чего именно вы хотите?
– Пользоваться деньгами, покупать разные вещи, купить другую машину, сделать ремонт, съездить за границу с семьей. Что-то вроде этого.
– Ваша конечная цель аморфная, то есть бесформенная, не точная. Вы идете, но не знаете куда, вы хотите прийти и не знаете, в какую сторону направиться. Вы не мотивированы в достаточной мере целью, потому что ее нет. Просто иметь деньги? Деньги у вас были, а что дальше? Всех денег не заработаете, как ни старайтесь, а если и заработаете, то только у вас у одного будут деньги, а это бессмыслица. Люди гибнут, желая много заработать, но они не понимают, чего именно они хотят. Разве можно попасть в мишень, имея только лук и стрелы? Сколько бы вы ни стреляли, вы бы все равно промахивались, потому что мишени не существует. Вы тратите силы впустую.
Со своим клиентом я использовал директивный подход. Мне совершенно не хотелось выслушивать причитания вперемешку с чем-то похожим на резонерство. Разъяснил, что к чему, а после использовал логотерапию. Я часто использовал именно ее, поэтому люди уходили от меня со смыслом и желанием что-то делать.
Вспомнив этот случай, я задал себе вопрос: а зачем мне деньги? И ответил: затем, чтобы купить дом в Германии и быть с Таней. Ответ был вполне удовлетворительным. Оставалось только придумать что-то еще, что могло бы увеличивать капитал, ведь на одном цветном металле не вытянуть такую сумму.
В школе, сидя на уроке истории, я задумался над тем, любят ли психически нездоровые люди других людей или все их рвения определены инстинктами. В своей практике я такого не встречал, упоминаний в книгах тоже не находил. Из этого можно было бы сделать вывод, что "животное становится человеком, познав любовь", но это было бы поспешно, без изучения данной темы. И можно ли назвать того же шизофреника психически нездоровым человеком, если он любит? Ведь любовь рождает жертвенность, без этого она не может претендовать на звание любви. Были случаи, когда животное – собака – жертвовала собой, но суть в том, что она не знала, что может умереть. Можно ли человека назвать человеком, если он не любил?
Мои размышления прервала учительница.
– Ты слышал, что я сказала?
– Да-да, конечно, – рефлекторно ответил я.
– Тогда скажи мне, в каком году была Крымская война?
– В середине 19 века, точные цифры, к сожалению, я не запомнил. Это была война российской империи против коалиции, – начал я, но учительница меня перебила:
– Достаточно!
Затем она продолжила говорить дальше. У меня не было проблем с историей, я ее сдавал в прошлой жизни пять раз. Сначала в школе, затем в лицее, после два раза сдавал ЕГЭ и последний раз в университете. После уроков мы мыли пол в кабинете и меня оставили на уборку. Поскольку я сидел один, мне в напарники дали того, кто в этот день тоже пребывал в одиночестве. Это был тот самый татарин, которого не любила Татьяна Михайловна. Обычно он сидел с Олегом, но того сегодня не было. Мы начали убираться, преподаватель, естественно уходил, оставляя ключи нам, чтобы мы по окончании отдали их на вахту.
– Круто ты сегодня выступил. Учительница даже не говорила, против кого Россия воевала, а ты ей сказал. Откуда знаешь? – спросил меня Равиль.
– Эмм… я заранее изучаю материал, чтобы можно было не слушать преподавателя. Она рассказывает целый урок, минут сорок, а на чтение уходит минут пятнадцать-двадцать, и, плюс ко всему, не нужно читать дома перед занятием. А еще так развивается память. Ну, и если вдруг придется писать практическую работу, я уже буду готов.
– Ты все уроки готовишь заранее?
– Когда как, – ответил я, макая тряпку в ведро. – Сейчас не о том голова болит. Утром она работает лучше, поэтому я и думаю о том, как делать деньги, утром, а не вечером.
– И как успехи? Придумал что-нибудь?
– Да, но нужно место, а его у меня нет. На мелочь размениваться не хочется, – сказал я. Равиль сдвинул брови. – Я хочу набирать и сдавать металлолом, но нужно место, где можно его складировать. И еще нужна техника, чтобы вывозить.
– А сколько с этого можно получить? – спросил он.
– Тысячи. Считай, тонна – шесть тысяч. Учитывая, что металлолома кругом полно, то за лето можно тонн десять точно вывезти, – сказал я, чтобы заинтересовать его большой суммой. Представь, сколько всего можно на это купить!
Равиль задумался. Я знал, что у него есть место для склада, а у Олега есть техника, так что можно было бы набрать больше денег и купить первый участок земли. Помимо этого, я обдумывал покупку заброшенного садового участка для последующей реализации. По дороге домой Равиль предложил мне свою помощь. Затем мы зашли к Олегу и поговорили с ним.
– Есть такая идея, как сбор металлолома. С меня металлоискатель, с Равиля – место, куда все складывать, а с тебя – техника, – глядя на Олега, сказал я.
– Мы тысяч шестьдесят сможем сделать! – воскликнул Равиль. – Это по двадцать на каждого!
– Когда начинаем? – немного подумав, спросил Олег.
– Как потеплеет, начнем. Сейчас мне нужно все подготовить.
Так мы решили набирать металлолом и сдавать его. Помимо этого, я принимал цветной металл и планировал покупку садового участка на отделку и последующую продажу. По плану к концу лета у меня должно было получиться около трехсот тысяч рублей. С осуществлением плана я не затягивал и в этот же день собрал металлоискатель. Отец раньше работал электриком, поэтому все необходимое было под рукой, а чего не хватало, то я заранее нашел, потому что знал, что однажды все равно буду заниматься черным металлом. Живя в поселке, где работы как таковой нет, других вариантов я не находил. В городе можно было бы активно заниматься садовыми участками или что-то перепродавать, к примеру, те же антикварные ценности. Имея интернет, патентовать концепты, идеи или проекты. Создавать то, на чем люди позже сделают миллионы, и, заранее запатентовав и в нужный момент появившись на сцене, отсудить огромную сумму денег. Проблема была в моей юридической, экономической и финансовой неграмотности. К тому же, связываясь с большими деньгами в крупном городе, можно было рискнуть жизнью. Ставки там гораздо выше, поэтому такой вариант до совершеннолетия я не рассматривал.
Еще я вспомнил, что можно купить пару породистых питомцев и с их размножения заработать денег. Так и случилось: я купил кота и кошку на разведение. Пара породы мейн-кун обошлась в восемнадцать тысяч, через продажу котят можно было бы вернуть потраченные деньги с лихвой, поэтому я не стал затягивать с покупкой. Держать их было где: живности у нас, кроме кроликов, не было, некогда было ею заниматься, поэтому место в сарае пустовало.
Все планы получили быстрое осуществление, и я, казалось, забыл, зачем все это делаю, пока не пришло письмо от Тани. Я был безумно рад и уже не выдумывал, где и как буду его читать, потому что спокойнее относился к ее отъезду, и никакие специальные условия не нужны были, чтобы выдавить из себя стресс.
«Привет, мой хороший, очень скучаю. Получила твое письмо, прыгала как сумасшедшая! Идея твоего переезда ко мне хорошая, я тоже постараюсь заработать денег, чтобы увидеться скорее. Первое время можем пожить у моих родителей, как думаешь?
У меня все налаживается, стала понемногу понимать немецкий язык, слушаю, что говорят, в голове перевожу, отвечаю. Это уже не так, как поначалу, когда я была словно с другой планеты. Подружилась с двумя девочками, мы не разлей вода теперь…»
Письмо было длинным, с типичными женскими переживаниями. Чувствовалось, что Таня уже успокоилась и начала жить в рамках новой общественной системы. Она всегда была активная, общительная, не то, что я. Если бы меня не было в ее жизни, подруг у нее было бы хоть отбавляй. В Германии этот замечательный экстраверт реализовался в полной мере. Я же не смог найти себе друзей, но помнил старых, знал, что они есть, и в будущем появятся в моей жизни. Нужно было только помочь сбыться обстоятельствам, способствовавшим нашей дружбе. Пока было рано, поэтому я занимался деньгами. Зайдя проверить своих питомцев, я остановился на какое-то время возле них, а затем незаметно для самого себя начал с ними разговаривать: