Элиот скрестил руки на груди.
– Никто не имел и не имеет никакого права поднимать на вас руку. Что бы вы ни сделали. Да вы и сами это знаете, верно?
– Что ж, видимо, копы тоже так подумали. Потому что отец теперь за решеткой. Проблема решена, да?
Элиот почесал нос.
– Джулия говорила о нападении.
Ну конечно, можно было не сомневаться, что Джулия сдаст ее!
– Угу. Поворотный момент. Ночь, когда пришли копы и забрали отца.
– Вы могли бы описать события той ночи?
Паркер пожала плечами.
– Он напился. Взбесился. А потом случилось вот это. – Она указала на свое лицо и попыталась рассмеяться, как будто это сущие пустяки, но, разумеется, у нее ничего не вышло. То, во что превратилось ее хорошенькое лицо, разумеется, не было пустяками.
Паркер снова вспомнила ту вечеринку, вспомнила, как Джулия разыскала ее в спальне Нолана – в полной отключке. Это было той ночью, когда Нолан накачал ее «окси», раньше Паркер никогда его не пробовала.
«Идем, я отвезу тебя домой», – сказала Джулия.
Паркер умоляла ее не делать этого.
«Что если отец не спит? Можно я переночую у тебя?»
Джулия прикусила губу; это все случилось до того, как она открыла Паркер свой секрет.
«Да спит он! Ты и раньше незаметно пробиралась домой. Просто постарайся не шуметь и сразу ложись спать».
Она помнила, как вышла из машины Джулии и нетвердой походкой направилась к дому. Но Паркер почти не помнила того, что случилось, когда она вошла внутрь. Впрочем, она столько раз видела своего отца в бешенстве, что могла без труда восстановить выпавшие из памяти фрагменты.
– Это было ужасно, не так ли? – мягко спросил Элиот.
Паркер молча смотрела на свои руки, лежавшие на коленях.
– Что случилось потом? Вы попали в больницу, да?
«Боже милосердный, неужели Джулия выложила ему все?»
– А потом, как я понимаю, ваш отец оказался в тюрьме. И что вы чувствуете по этому поводу?
– А вы как думаете? – фыркнула Паркер. Она посмотрела в окно. – Мать меня за это возненавидела. Она считает, что это я виновата во всем, что случилось той ночью. Возможно, так и есть. Но он тоже виноват.
– Ваш отец?
– Нет, – она осеклась. – М-мой друг.
– Что вы имеете в виду?
Паркер зажмурилась. Перед ее глазами всплыло лицо Нолана. Она не собиралась ничего рассказывать, но забылась и зашла слишком далеко.
– У меня был еще один лучший друг, кроме Джулии. Той ночью, когда отец на меня набросился, он дал мне «окси», хотя знал, что отец меня убьет, если застанет под кайфом.
– Но почему же ваш друг это сделал? – нахмурился Элиот.
Паркер подняла плечи, потом тяжело опустила их.
– Нолан есть Нолан. Иногда он играл с людьми, просто так, от нечего делать.
Элиот сощурил глаза.
– Нолан… Хотчкисс?
Паркер уставилась на него, ее пульс участился.
– Вы его знали?
Элиот покачал головой.
– Нет, мне известно только то, о чем пишут в газетах. Ну и как сложились ваши отношения после?
Паркер наклонилась вперед, прижала к груди одну из диванных жаккардовых подушек.
– Я его не любила.
– То есть вы уже не были друзьями? – слегка нахмурился Элиот.
– Да нет, конечно! После того, что случилось, он ни разу даже не посмотрел в мою сторону.
– Вы были на его похоронах?
– Да. Поймите меня правильно, я не хотела, чтобы с ним такое стряслось. Но смешно ожидать, чтобы я все глаза себе выплакала над его гробом. С какой стати? – Дрожь пробежала по ее спине. – Все эти рыдания, заламывания рук, весь этот театр… Это… пробуждает тяжелые воспоминания.
Элиот едва заметно кивнул.
– Это довольно распространенная реакция.
– Да?
Элиот заглянул в свой блокнот.
– Джулия говорила, что у вас бывают приступы головной боли. Панические атаки. Как часто это происходит?
– Несколько раз в неделю. – Паркер пожала плечами. – Головные боли приходят и уходят. Панические атаки… ну, они случаются, если меня что-то пугает. Громкие звуки, неожиданные движения. Автомобильные выхлопы. Типа такого. А еще иногда трудно что-нибудь вспомнить. У меня такие огромные провалы…
– Очень похоже на посттравматическое расстройство, – сказал Элиот, откидываясь на спинку стула. – Что не удивительно, учитывая, что вам пришлось пережить.
Паркер вскинула на него глаза.
– Это то, что бывает у солдат, когда они приходят с войны?
– Верно. Именно среди ветеранов наблюдалось больше всего таких случаев. Но это может случиться с любым, кто перенес тяжелую травму. Ваше тело снова и снова бурно реагирует на все, что воспринимает как угрозу, даже если на самом деле угроза совершенно незначительна. Но есть и хорошие новости – это полностью излечимо.