– Наполни его, о какой-нибудь Бог! Яви мне силу свою!
Актёр явил художнику 250, тот взял стакан зубами и выпил залпом, не проронив ни капли, после этого он встал на ноги и даже вроде как пришёл на секундочку в себя. Включите, говорит, радио, я вас прошу. Включили. Шипит конечно, но что-то слышно. Послушали кусок аудиоспектакля, прежде чем звук потерялся в помехах. Вы, конечно, подумаете, что за глупость такая – радио, в интернете же можно все посмотреть, но я вам так скажу – попробуйте продать радиостанцию которую намертво еще в конце 70-х приварили советским антивандальным плафоном к радиоточке, просто попробуйте. Телефоны с доступом к интернету покупают намного охотнее.
Художник достал из пепельницы окурок, распрямил его пальцами, поджег от спички, затянулся и швырнул в гостей пачку бумаг. Поэт наступил ногой на один из листков – рисунок железнодорожного вокзала, неплохой в принципе, уйдёт за полтинник в магазине сувениров. Прибрал по-тихому.
Динамик радиоточки перестал шипеть, заговорила девушка, практически замурлыкала, все прислушались. Художник так вообще присел на табурет и голову опустил, ну точно статуя мыслителя с пивным животом в леопардовом халате.
«Уличный художник из Англии провёл акцию, перевернувшую мир уличного искусства. Челси назвал своё выступление «Час расплаты». Сообщается, что художник украсил стены железнодорожного вокзала рисунками циферблатов в рамах и расставил перед ними зрителей. Ровно в полдень в оцепленном здании вокзала взорвалась бомба. В ходе акции погибло двенадцать человек. Английские искусствоведы сообщают, что за одну картину – часть стены, где сохранился циферблат с вонзившимися в него осколками, известный коллекционер уже предложил рекордную для современного искусства сумму – один миллиард долларов. Акция вызвала ряд протестов в арабских странах, все казнённые художником люди оказались приговорёнными к смерти террористами, которые добровольно согласились на эту оригинальную казнь».
Дама смолкла, радио зашипело, а потом и вовсе задымилось. Напряжением повисшим в комнате можно было электрифицировать город средней степени наполненности.
«Сейчас кинется», – с сожалением подумал поэт. Мысль материализовалась как это обычно и случается, когда дело доходит до драки. Художник кошкой метнулся по стене, снес лампу, аккуратно обошёл бутылки по широкой траектории и снова набрал скорость. Кулак его, нежный как кошачья лапка, вскользь коснулся подбородка поэта и прошел мимо. Поэт, как и подобает человеку уличной закалки, прошедшему сотни пьяных разборок, выждал долю секунды, пока соперник займет необходимое положение, и одним ударом пальца в солнечное сплетение отправил его в нокдаун. Хотел ещё добавить фирменный щелчок каблуком по лбу, из-за которого среди городских хулиганов преобладают личности с рисунком подковы под длинной челочкой, но не стал. Друг все-таки. Вместо этого подал руку. Художник оцарапал кулак о щетину Витьки-Саньки и сейчас был беспомощнее котенка. Встав на ноги, он прижал конечность к груди так, будто стесал и никак не меньше половины ладони. А лицо, какое сделал, актёр обзавидовался – вот это форма, вот это мимика – как-будто присел в парке за кустом со слабым кишечником, опустил голову вниз и заметил край пледа под ногами. И закричали дети пронзительным воплем прямо за спиной, не далее чем в метре и ботинок главы семейства свистит в воздухе, а срамные полушария уже уловили легкий ветерок грядущего удара. И летит человек из кустов голозадым снарядом и думает «стыд то какой», а выражение лица ну точно как вот сейчас у художника, на нем все сразу – и разрушенные планы и далеко идущие последствия. Физиономия точно тянет на грант, не меньше губернаторского, за вклад в культуру или ещё куда-нибудь, куда можно как следует вложиться.
Кстати, о грантах. В сенях появился, но пока не вошёл в студию чиновник от профильного министерства, небольшого роста человечек, настолько погрязший в откатах, что глаза у него приобрели форму юбилейных десяток. Разуваться чиновник не спешит, оценивает ситуацию, сжимая в руках папочку и глядя на все происходящее сквозь призрачное изображение двуглавого орла.
– Мое – зашипел художник, – я этот проект создал. Он тыкнул пальцем, тонким как ивовый прутик, в карман поэта, – я же его реализовывал! Реализовывал, понимаете! Там на обороте моей рукой написано «Час расплаты» и изображён вокзал!