Перехватив мой взгляд, Твердислав пожал плечами.
— Я всегда плачу за то, что взял, — сказал он — Информация за информацию. Для начала — посмотри вот на это!
Стена кабинета протаяла, и в образовавшемся проёме возникла картинка. Это не было полноценным магическим экраном, вывешиваемым в пустоте, но так создавать образы было куда проще.
Серое приземистое здание — один из бесчисленных корпусов оскольской промзоны. Склад, цех, мастерская — не принципиально. Таких сооружений в городе море, и это, на взгляд любого человека, ничем не отличалось от десятков своих близнецов.
Вот только мы были Иными.
Над крышей мерцала Тьма. Именно мерцала — клочья абсолютной черноты, как языки костра, плясали и рвались в низкое небо.
— Пламя… — заворожено пробормотал я.
Твердислав мрачно кивнул:
— Вот именно. Час назад "пятка" была активирована. Примерно через минуту возникло Чёрное Пламя. Мы едва-едва успели вывести оттуда людей.
— Что… это? — с трудом выговорил я, не отрывая глаз от экрана.
— Одно из зримых воплощений чистой Тьмы, — ответил шеф. — Очень редкое. За всю историю Иных оно было замечено лишь однажды — в Австралии.
Австралия… Единственный населённый материк, где почти не было Иных. Кажется, теперь я знал почему.
— Тёмный маг, укравший "пятку", надеялся с её помощью обрести силу, — медленно, точно в раздумье, произнёс Твердислав. — Его надежда оправдалась. Вот только получил он больше, чем хотел. Эту силу никто не в силах удержать. Никто не может ей воспользоваться. Такая сила просто перерождает своего владельца. Несчастный Волков сейчас — всего лишь дверь, врата, открытый шлюз. Сила "пятки" хлещет через него в наш мир…
Рука старого мага коснулась переплёта книги, лежавшей перед ним на столе.
Собравшись с духом, я решился наконец задать тот вопрос, который мучил меня уже не первый день:
— Твердислав Владимирович, что там написано?
— Слово, — ответил шеф. — На его поиски мой учитель потратил всю свою жизнь. Слово Алхазура… Заклинание, Шурка. Самое странное, какое только можно себе вообразить. Оно соединяет воедино Свет и Тьму. Немудрено, что Пресветлый Алхазур так и не решился им воспользоваться… Это тот случай, когда из лекарств допустимы только гомеопатические — подобное подобным. Действие артефакта может остановить только сила Тьмы. Агон мог бы уничтожить "пятку" без особого труда, но ему это даже не пришло в голову. А мы… Мы — Светлые. Этим всё сказано.
Помолчав, Твердислав добавил:
— Но очень редко бывает, чтобы в душе жили только Свет или только Тьма. Недаром мы так бьёмся за каждого из потенциальных Иных — ведь почти любого из них можно инициировать на Тёмную или Светлую сторону.
— "Светлый знает и понимает некоторые пути Тьмы, потому что ему случалось ошибаться и действовать так, как было нужно, а не как хотело сердце. Пройдя Тьму своих ошибок, но, не озлобившись и не потеряв надежду, он стал сильнее и остался Светлым…", — вспомнил я слова из "Кодекса чести Светлого".
— Так и есть.
— Зачем я вам нужен? — прямо спросил я.
Твердислав вздрогнул, но ничего не ответил.
— Я обычный Иной. Светлый маг четвёртого, на пике — третьего уровня, — продолжал я. — Таких в нашем Дозоре почти два десятка. Да, многие из нас куда слабее. Но ведь есть вы, есть Павел, Николай. С Кириллом мы равны, а Олег куда сильнее нас обоих вместе взятых. Почему именно я?
— Нужен тот, кто сможет, пусть даже ненадолго, соединить в себе Свет и Тьму. Стать бесцветным Иным.
Вот, значит, как…
— Это может любой Инквизитор.
— Нет. Инквизиция — это тупик. Они не соединяют Свет и Тьму — они их отрицают. "Сила Ночи, сила Дня — одинаково… фигня", — Твердислав чуть запнулся, явно подбирая цензурный синоним. — Можешь считать это официальным девизом Инквизиции… Ты вспомнил про Николая, Тёмного боевика Ночного Дозора? Он не носит серого балахона лишь потому, что никому там не нужен. Инквизиция — не место для Иных, ещё не наигравшихся в войну.
— Всегда мечтал быть избранным… — Я попытался усмехнуться, но сам почувствовал, что улыбка вышла кривой.
— Не льсти себе, — покачал головой шеф. — Сделать это могли бы многие…
— Но готовили вы именно меня, — договорил я за Твердислава.
То, что раньше казалось странным и лишённым всякой логики, становилось понятным. Разговоры "за жизнь" и лишняя информация, невнятные поручения, нелепые оговорки — всё вставало на свои места, точно патроны в обойму.
И даже то, что шеф не возражал против моего самоуправства, когда я принял Эльвиру в свою группу.
Эльвира… Вампиша, чудовищно сильная и быстрая, но лишённая почти всех магических способностей. Вампирша, не желающая причинять вред людям… Никто из низших Тёмных, прирождённых Иных или инициированных людей, таким быть не может.
Но изредка встречались упыри, чей профиль Силы не соответствовал обычному вампирскому. В конце концов, инициированным может быть не только человек, но и Иной — случалось, что слабый духом Светлый после укуса предпочитал не-жизнь смерти. И всех оперативников, использующих для поиска браконьеров настройку на Зов, предупреждали об опасности этого метода — бывали случаи, когда Светлый дозорный не выдерживал и становился настоящим вампиром. Грань тонка, и изначальный выбор может быть изменён. И кому-то могла придти в голову идея — обратить вампиршу к Свету… И получить второго бесцветного. Резерв — на всякий пожарный…
Господи, что же с ней сделали?!
— Хорошо, что ты сам всё понял, Александр, — Шеф не отрывал взгляда от крышки стола и лежащей на ней книги. — Не собираюсь перед тобой оправдываться. Поверь, у меня не было другого выхода.
"Я воюю уже тысячу лет, Следопыт. У меня нет ничего, кроме войны с Тьмой. Ты даже представить не можешь, скольких вас я уже похоронил…"
Может быть — слишком многих?
— Почему вы ещё в Дозоре, Светлый Твердислав? — негромко спросил я.
— Ты уже сам ответил, — Впервые за время разговора шеф поглядел мне в глаза. — Я здесь, потому что я — Светлый. Ты так любишь цитировать Кодекс — ну так вспомни и это: "Светлый не может объяснить свою склонность расчётом или модой — он просто не может жить иначе". Стать бесцветным я уже не смогу — и не захочу. Ты — сможешь. А вот захочешь ли — решать уже тебе.
Я молчал. Слова здесь были уже ни к чему.
Мы не можем использовать Светлые заклятия, снимающие проклятие и рассеивающие Тёмную Силу. Слишком велика мощь того, что пробудилось сейчас, и от нашего удара Пламя лишь сожмётся в комок — с тем, чтобы вспыхнуть вновь и пойти на город, как лесной пожар.
И нам придётся сделать Свет из Тьмы — ведь больше его сейчас не из чего делать.
— Как я должен действовать? — спросил я наконец.
Твердислав вздохнул.
— Инквизиция согласилась выдать нам халфера, — сказал он. — Твоя задача — забрать Серых у Инквизиции и направить его к эпицентру. "Воронка" над ним — это всё-таки инферно, одна из его разновидностей. Когда Пламя коснётся "воронки", произойдёт прорыв, и артефакт просто рассыплется в пыль. Если всё произойдёт именно так, как мы ожидаем, твоя миссия закончится. Если же нет — произнесёшь Слово Алхазура, наш последний козырь.
— А что будет с самим Юрием?
— Может быть, вся сила удара придётся на "пятку", и халфер потеряет все свои способности, но останется жив. Но может случиться и так, что он погибнет вместе с артефактом. Я не знаю. И никто не знает.
Юрий остановился в паре шагов от меня и неловко полез в карман за сигаретами. Достал их он не сразу: карман был набит под завязку — ключи, монеты, пара мятых червонцев, синяя тряпочка для протирки очков, нож… Какое-то время Юрий пихал свои богатства в другой карман, затем махнул рукой и стал просто выбрасывать под ноги.
— Сколько у меня ещё времени? — невнятно пробормотал он, зажав наконец в зубах сигарету и ловя её кончиком трепещущий огонёк зажигалки.