Враги рассчитали точно. Фемистокл, изгнанный путем остракизма, не мог вернуться в Афины и выступить в свою защиту. Даже если бы он предстал перед афинским судом, по своей воле или приведенный туда насильно, он и тогда ничего бы не смог доказать. Обвинительный приговор был неизбежен, так как вместе с соотечественниками обвинения выдвинули его злейшие враги — спартанцы. Главной причиной их ненависти стало то, что Фемистокл обманул их и окружил родной город мощными стенами. Казалось бы, свидетельства спартанцев не должны были много значить для афинских судей, но в данном случае спартанцы могли сослаться на свою «беспристрастность»: «Убежденные в вине нашего великого вождя Павсания, мы без колебаний приговорили его к смерти. Когда же он спрятался в святилище богини Афины Халке, мы замуровали двери и уморили его голодом. Следствие показало, что и Фемистокл был в сговоре с персами».
Какая же защита могла опровергнуть такое внешне очевидное свидетельство? И если спартанцы столь сурово обошлись с предателем, несмотря на все его прошлые заслуги, то неужели афинский народ сможет позволить себе снисходительность точно в таком же случае?
Большое значение имело и то, что у спартанцев в Афинах оказался очень влиятельный союзник. Это был человек, выступавший с совершенно четкой политической программой: дружба и сотрудничество со Спартой во имя борьбы против персов. Настроенного проспартански политика поддержал муж его сестры — самый богатый человек в Афинах.
Сокровища Каллия
Мильтиад умер в 489 г. до н. э., вскоре после того, как был приговорен к возмещению расходов за неудавшийся поход на Парос. Обвинителем по делу выступал Ксантипп — отец Перикла.
Афинское право предусматривало, что в случае смерти должника его обязательства перед казной переходили к сыновьям, отказ от уплаты отцовского долга грозил им бесчестьем. Первородный сын Мильтиада был захвачен финикийцами еще во время бегства семьи из Херсонеса, теперь он в достатке и спокойствии проживал в Персии. В Афинах, однако, находился сын Мильтиада от брака с фракийской княжной. Звали его Кимон. В момент смерти отца ему не исполнилось и 20 лет. На плечи молодого человека легла огромная ответственность: он унаследовал отцовскую славу и враждебность многих людей; являлся наследником огромного состояния и еще большего долга, который был не в состоянии заплатить.
Чтобы собрать необходимые деньги, Кимон заложил все свои имения и стал нищим. Теперь он жил вместе со своей единственной сестрой Эльпиникой очень скромно. Бедность сильно докучала Кимону — аристократу не только по праву рождения, но и по манерам. Он охотно бы принимал в своем доме десятки гостей. Не сторонился Кимон и любовных утех, но в этом случае бедность ему не мешала, так как был он мужчиной очень красивым — высоким, стройным, с прекрасными пышными волосами — и всегда мог рассчитывать на взаимность. Юноша снискал в городе всеобщую симпатию своей естественностью и непосредственностью, хотя и был далек от панибратства. С первого же взгляда было ясно, что Кимон — человек простой и чистосердечный. К этому следует добавить, что и образование сын Мильтиада получил прекрасное. Может быть, поэтому он никогда не увлекался ни модными песенками, ни красноречием судебных ораторов — словом, всем, что интересовало афинскую «золотую молодежь». Не отличался Кимон и быстротой ума, хотя в случае необходимости всегда мог сразить противника острым словцом. Зато он высоко ценил настоящую поэзию и прекрасно чувствовал себя в окружении служителей муз.
У Кимона было слишком мало ловкости и много внутреннего благородства, чтобы самостоятельно выйти из того тяжелого положения, в котором он очутился вследствие политической и материальной катастрофы отца. Ему были одинаково отвратительны и торгашеские денежные махинации, и интриги политических партий. Поэтому многим казалось, что величие дома Филаидов уже в прошлом. Но, как рассказывали, этот старинный афинский род спасла Эльпиника. Необычайная красота девушки привлекла внимание богатейшего человека тогдашних Афин — Каллия.
Об источниках огромного состояния Каллия говорили разное. Особенно распространенной была следующая версия. Перед битвой под Марафоном Каллий надел вместо тяжелых доспехов длинную жреческую одежду, а волосы стянул широкой лентой. Сделал он это потому, что происходил из рода Керкиров, представители которого на протяжении веков исполняли жреческие обязанности в храме Деметры Элевсинской. Во время мистерий посвященные мужчины из рода Керкиров несли горящие факелы; их колеблющееся пламя освещало дорогу тем, кто осмелился вступить во мрак подземелья, чтобы вкусить сладость мистического познания божества и преодолеть страх смерти.