— Но каким образом я могу вызывать подобный голод у моих друзей?
— Пресыщенным не показывай, не напоминай о своих прелестях. Когда же пресыщение пройдет, в приятной беседе напомни им о наслаждениях любви, намекай на свои чувства, но уходи от прямого ответами так поступай до тех пор, пока желание в твоем друге не дойдет до предела. Вовсе не одно и то же, будут ли дары преподнесены именно в такой момент или еще до того, как ты вызовешь в мужчине желание.
— А может быть, ты, Сократ, и станешь моим помощником в охоте на друзей?
— Непременно, если, конечно, ты сумеешь меня уговорить.
— Как же мне это сделать?
— Сама догадаешься, коль скоро я действительно тебе необходим.
— В таком случае заглядывай ко мне почаще.
— К сожалению, Феодота, мне не так уж легко найти свободное время. Множество частных и государственных дел постоянно занимают мою голову. А кроме того, у меня есть еще и подружки, которые не отпускают меня ни днем, ни ночью, обучаясь различным способам приготовления приворотного зелья и любовным заклятьям.
— Так ты и это умеешь?
— Друзья, в окружении которых я перед тобой стою, не покидают меня ни на секунду. Думаешь, так бы было, если бы я не использовал приворотного зелья или любовных кружочков?
— Дай мне такого зелья! Испробую его на тебе.
— Но я вовсе не хочу, чтобы ты меня к себе приманивала. Предпочитаю сам притягивать других. Лучше ты приходи ко мне.
— Я согласна. Только бы ты захотел меня принять.
— Безусловно захочу. Если, конечно, в этот момент у меня не будет в гостях кто-нибудь покрасивее тебя»[37].
Аспазия — новая Омфала
Сократ беседовал с Феодотой уже пожилым человеком. Но в то время, когда Перикл взял Аспазию в свой дом, т. е. приблизительно в 445 г. до н. э., Сократу было чуть более 20 лет и занимался он тем ремеслом, которому его обучил отец, — тесал камни. Позднее философ часто и охотно беседовал с Аспазией. Спустя много лет он с одобрением вспоминал некоторые ее высказывания, например такое: «Можно вступить в брак при помощи свахи, но только при условии, что каждой из сторон она скажет правду, избегая лживых похвал».
Не только Сократ, но и весь город считал Аспазию мудрой женщиной. Именно поэтому и появились опасения, что она завлечет Перикла своими чарами. Люди огорченно говорили: «На глазах у всех он целует ее, когда уходит из дома и когда приходит».
Вполне попятное огорчение, поскольку афинские мужья никогда не позволяли себе подобных нежностей. Вскоре после переезда в дом Перикла Аспазия родила сына. И хотя он являлся незаконнорожденным, но, весьма красноречивый факт, получил имя отца — Перикл. Это всех убедило в большом влиянии Аспазии на вождя афинского народа. Стремясь выставить на посмешище Перикла и его политику, недоброжелатели пустили слух, что она пишет ему речи и дает советы по всем государственным вопросам.
Но особенно благодатной темой роман Перикла и Аспазии был для авторов комедий. В те времена комедии в Афинах ставили два раза в год: ранней весной, во время Великих Дионисий, и в середине зимы, когда праздновали Сельские, или Ленейские, Дионисии. Награды присуждались в обоих случаях, а председательствовал в коллегии на празднествах один из архонтов. Хор оплачивал кто-либо из богатых граждан. Несмотря на помощь и надзор со стороны государства, комедии весьма зло высмеивали всех более или менее известных политиков. Не щадили и их домашних дел. Иногда отпускаемые в комедиях шуточки были просто непристойными, а словарный запас отличался большой красочностью. Но не только отдельные лица становились жертвами насмешек, авторы комедий насмехались и над самим народом, хотя в принципе это было запрещено.
Один из тогдашних олигархов жаловался: «Афиняне сами поощряют к высмеиванию в комедиях частных лиц, и всякий, кому только придет охота, высмеивает всякого. Всеобщее удовольствие вызывает то, что подвергаемые осмеянию, как правило, принадлежат не к простонародью, а к числу наиболее известных и уважаемых граждан. Правда, случается, на посмешище выставляют кого-нибудь из бедняков или черни, но это бывает только в том случае, если они уж очень гоняются за новшествами или хотят выдвинуться»[38].
Излюбленным объектом шуток являлась все без исключения вожди. Народ от души веселился над тем, как метко и зло комедии высмеивают его любимцев и вообще всех знаменитостей. Но вот представление кончалось, люди отправлялись на заседание совета пятисот, в собрание, в суды и там горячо поддерживали тех, кого только что в театре показывали, как глупцов, жуликов, воров и бабников. Иностранцев шокировали такие афинские обычаи. Они с удивлением спрашивали: «Как же может существовать государство, в котором не уважают власть? Как можно допускать такую разнузданность, такую ничем не ограниченную свободу слова? И что это за ребяческое отсутствие последовательности: сегодня забрасывать человека грязью, а завтра доверять ему самые ответственные посты?»