Так начался весьма продолжительный диспут. Его быстрый и изменчивый поток подхватил обоих спорщиков, стал бросать из стороны в сторону и наконец совершенно одуревших выбросил на берег. Это хорошо выразил сам Сократ:
— Мне кажется, окончание нашего разговора, подобно человеку, ругает нас и смеется над нами. А если бы оно могло говорить, то наверняка бы сказало: «Странные вы люди, Сократ и Протагор! Ты, Сократ, сначала утверждал, что нельзя научиться гражданской доблести. А теперь горячо опровергаешь сам себя. Ты доказываешь, что справедливость, рассудок, отвага являются знанием, а поскольку они являются составными частями гражданской доблести, то ей тоже можно научить. Зато Протагор стал утверждать прямо противоположное, поскольку теперь он говорит, что доблесть является всем чем угодно, но только не знанием. А если так, то обучить ей нельзя никого!»
Я вижу, наши аргументы встали с ног на голову, а потому хочу, чтобы все прояснилось. Неплохо бы подробно рассмотреть проблему и решить наконец, что такое доблесть, а уж потом вернуться к рассуждениям о том, можно ли ей обучить[42].
Может ли государственный строй воспитать человека?
Об «арете» — гражданской доблести — говорили не только Сократ и Протагор: об этом горячо спорили во многих семьях и в кругу друзей. Вопрос о правильном воспитании молодежи стал серьезно беспокоить всех мыслящих людей. Как это часто бывает во время больших, политических перемен, старые идеалы и принципы воспитания сделались совершенно непригодными. Еще 30–40 лет назад, когда нынешние родители сами были детьми, Эллада была значительно беднее и вела смертельную борьбу с могущественным врагом. Суровая жизнь сама воспитывала молодежь. В те часы, когда пылал Акрополь, каждый знал, что такое «арете» и как ей обучиться. Теперь же, особенно в Афинах, материальные условия невиданно улучшились. Господствовала полная свобода, а войны шли где-то далеко. Даже в самых бедных домах молодым людям ни в чем не было отказа. Широко распространилось просвещение, культурная жизнь расцвела так, как никогда раньше, стало проще путешествовать и поддерживать контакты с другими странами. И все же, к удивлению старших, молодежь совсем не ценила своей счастливой судьбы, материального благополучия и всего того, что ей давала жизнь. Молодые были циничны, самоуверенны, стремились только к наслаждениям, которыми их манил большой город. Сократ не случайно вспомнил об Алкивиаде и его брате — испорченных и несносных юношах. У скольких же родителей тогда срывалась с уст горестная жалоба: «Почему молодежь становится все хуже, коль скоро им живется все лучше?»
Многие считали, что виновата вовсе не молодежь, а государственный строй. Сторонники такого взгляда доказывали: хорошего государственного и общественного устройства вполне достаточно, чтобы люди стали справедливыми, разумными, отважными, преданными общему делу. Но каким образом реформировать строй? Одной из попыток дать ответ на столь сложный вопрос и явился проект идеального государства, придуманный архитектором Гипподамом. Но возможен был и другой ответ, в притом более конкретный. Афинские олигархи прямо указывали на Спарту, где молодежь воспитывали жестко, если не сказать жестоко.
Другие же, в том числе и Сократ, придерживались прямо противоположной точки зрения. Они утверждали, что человек должен добыть «арете» своим трудом, собственными усилиями. Каждый сам должен сделать в жизни свой выбор и твердо идти к намеченной цели. Учитель может только поощрять ученика и подсказывать ему дорогу. Сторонники подобной теории согласились бы с таким утверждением: хороший государственный строй создают хорошие граждане, а не наоборот. Спор этот длится уже на протяжении многих веков.
Упоминание об «арете» не могло не появиться в том выдающемся историческом произведении, которое тогда создавалось. Его автора звали Геродот. Он не был афинянином, происходил из г. Галикарнасе в Малой Азии, но лишь небольшую часть жизни прожил на родине. Изгнанный оттуда еще в, юношеском возрасте в результате политического переворота, Геродот на какое-то время поселяется на острове Самос. После очередного переворота он возвращается в родной город, но ненадолго. Очевидно, не сумев вернуть конфискованное имущество, Геродот покидает неблагодарную отчизну. Вынужденный ради получения средств к существованию стать купцом, он путешествует по всему тогдашнему миру, посещает Египет, Финикию, Вавилонию, побережье Черного моря и, конечно, страны Малой Азии и Эллады. Однако охотнее всего Геродот живет в Афинах, становится горячим поклонником их заслуг и величия, прославляет, хотя и не открыто, политику Перикла. Все это он делает в труде, материалы для которого собирал в течение многих лет во время дальних путешествий. В нем рассказывалось о борьбе греков и азиатов, начиная с легендарных времен и кончая захватом Сеста Ксантиппом, отцом Перикла. Уже в 445 г. до н. э. Геродот прочитал в Афинах некоторые фрагменты своего исторического сочинения. Они были приняты слушателями с таким восторгом, что один из граждан, Анит, выступил в народном собрании с предложением наградить историка большой суммой денег. Вскоре Геродот уехал в Фурии. Прожил там еще несколько лет, продолжая работать над описанием великих войн.
42
Автор пересказывает диалог Платона «Протагор». См.: Платон. Соч. М., 1968. T. I. С. 187–253.