Софокл рассмеялся:
— Так, значит, друг, тебе не нравится стих Симонида, который эллины очень хвалят: «Улетели слова с губ пурпурных девицы»? Наверное, ты осуждаешь и того поэта, который называет Аполлона златовласым? Ведь если бы художник действительно изобразил бога с золотыми волосами, а не с черными, как это принято, то картина выглядела бы не лучшим образом. А еще кто-то сказал: «Розовые пальчики нимфы». Но если мы покрасим пальцы женщины розовой краской, то это будут пальцы красильщицы, а не прелестной девушки.
Тут все рассмеялись, а пристыженный Эрифрей замолчал. Софокл снова обратился к маленькому виночерпию. Заметив, что тот вынимает мизинцем из вина какую — то крошку, он спросил:
— Ты хорошо видишь эту крошку?
— Да.
— Так сдуй ее и не мочи пальца в вине.
Мальчик наклонился над чашей, которую Софокл как раз подносил к губам. Головы их сблизились, а когда они уже почти соприкасались, поэт неожиданно обнял мальчика, притянул его к себе и поцеловал. Пирующие даже зааплодировали от восторга. Многие, смеясь, восклицали:
— Ну и ловко же ты его обманул!
В ответ Софокл сказал:
— Вот так, мои дорогие, я и учусь искусству стратегии. Ведь Перикл утверждает, что я хороший поэт, но плохой командир. А вы что скажете, удалась моя военная хитрость или нет?»[44]
Так описал эту сцену в своих воспоминаниях один из ее свидетелей — поэт Ион Хиосский. Он был почти ровесником Софокла, которому тогда исполнилось 56 лет. Так же, как Софокл, Ион был драматургом. Трагедии поэта с острова Хиос пользовались успехом. Зрителям нравились гладкость и плавность их языка, хотя, по мнению многих, они не могли сравниться с более глубокими и наполненными очарованием творениями Софокла. Ион попробовал свои силы и в других видах творчества. Он был автором дифирамбов и прелестных любовных элегий и даже покусился на изложение истории родного острова в форме эпопеи. Но самое главное, в воспоминаниях Иона представлены портреты многих его современников.
Перикл на пиру не присутствовал. В тот момент он находился вместе с эскадрой далеко от Хиоса, у южного побережья острова Самос, и намеревался преградить дорогу кораблям самосцев, которые возвращались из похода на Милет. Софокл ждал подкреплений с Хиоса и Лесбоса, ибо перевес сил был на стороне самосцев: они имели семьдесят кораблей против сорока у Перикла. Вождь беспокоился: сможет ли Софокл проявить решительность по отношению к обоим островным государствам, которые в последнее время как будто колебались в своей верности Морскому союзу и Афинам?
Перикл имел все основания не доверять стратегическим талантам поэта. Избранием в коллегию десяти стратегов на 441/440 административный год Софокл был обязан не славе вождя, а успеху поставленной в 442 г. до н. э. трагедии. Тогда его «Антигона» получила первую награду. А когда несколько месяцев спустя выбирали стратегов, многие граждане предпочли видеть на этом посту именно Софокла. Очевидно, они думали, что тот, кто устами Антигоны столь красноречиво защищал неотъемлемые права людей, став членом правительства, будет охранять счастье и свободу отдельной личности. Стратеги оказывали огромное влияние не только на военные дела, но и на всю государственную политику. Поэтому-то Перикл, и ранее многократно избиравшийся в коллегию стратегов, с 443 г. входил в нее постоянно. Свои — голоса ему отдавали все десять фил. Это возвышало его над остальными коллегами, которые представляли только отдельные филы. Перикл внимательно следил, чтобы в коллегию подбирались люди, поддерживавшие его политику. Тайные интриги, связанные с персональным составом коллегии, вероятно, были одним из важнейших факторов политической жизни Афин, для нас, к сожалению, совсем не известным. Доверив Софоклу столь важный пост, сограждане совершили ошибку, к слову сказать весьма распространенную. Богатое воображение и тонкая интуиция, необходимые поэту, скорее мешают политику, которому нужны жесткость и быстрота в принятии решений. Тем более эти качества должны быть у военачальника. Человек же интеллигентный и творческий, столкнувшись с проблемой, видит слишком много путей ее разрешения и нескончаемую цепь последствий каждого шага, он колеблется, пребывает в нерешительности, в то время как ситуация требует немедленных действий.
И тем не менее Перикл не противился выдвижению кандидатуры Софокла, несмотря на то что Софокл никогда не принадлежал к числу сторонников его политики. Некоторые даже считали, что в «Антигоне» поэт хотя и не напрямую, но беспощадно критиковал предводителя афинского государства. Сторонники такой точки зрения утверждали: «Креон, холодный и бездушный блюститель интересов государства, — не кто иной, как Перикл. Именно поэтому уже в начале трагедии он назван стратегом, хотя на самом деле был царем».