Перикл не мог открыто представить народному собранию все доводы в пользу вмешательства в дела Запада. Но для тех, кто внимательно следил за политическими событиями, они были известны так же хорошо, как и те, что приводились открыто. Несколько лет назад, уже после покорения Самоса, Перикл лично вывел отлично подготовленную афинскую эскадру на просторы Черного моря. В принципе поход носил мирный характер: тамошним эллинским городам и окрестным варварским народам надо было продемонстрировать мощь Афин и склонить их к установлению тесных экономических и политических отношений с Аттикой. Мероприятие имело полный успех. Эскадра прошла все Черное море. В южной его части, в городах Синопа и Амис, остались афинские колонисты. На севере же был заключен мирный договор с царем полуострова, называвшегося Херсонесом Таврическим (ныне Крым). В окрестностях Керчи афиняне получили в качестве базы для своей торговли порт Нимфей. Многие из приморских городов вступили в Морской союз. Так под влияние Афин попали города и земли, которые в течение жизни многих поколений являлись настоящей житницей Эллады: отсюда в Грецию везли пшеницу, шкуры, сушеную рыбу.
Приблизительно в то же самое время афинская колония возникла на фракийском побережье, у устья р. Стримон. Она стала наследницей несчастного первого поселения, памятного афинянам поражением тридцатилетней давности под Драбеском. Теперь колонисты под руководством Гагнона построили на место бывшей Эннеагодой большой город. Поскольку его с двух сторон омывал Стримон, он получил название Амфиполь. Оба рукава реки были соединены длинными стенами, что сделало город почти неприступным. Вскоре Амфиполь стал оплотом афинского господства на северном побережье Эгейского моря.
Таким образом, господство афинян на востоке усилилось как никогда. Естественно, возросли их тщеславие и агрессивность. Теперь аттические жители обратили свои жадные взоры на острова и отдаленные края, лежащие на западе, за Ионическим морем. Богатства тамошних городов, овеянных туманами легенд, казалось, стоили любых усилий и жертв. Основание Фурий явилось первым шагом на. пути к этим сказочным землям, шагом еще очень несмелым, ибо город был общей колонией всех эллинов, а не только афинян. Но и эта попытка не имела бы никакого значения, если бы не удалось обеспечить свободу мореплавания по Ионическому морю. Значит, надо сделать керкирян своими друзьями. Уже тогда в Афинах находились люди, мечтавшие о завоевании Сицилии и Италии. Позднее можно было бы высадиться в Африке (там нужно уничтожить Карфаген — колонию ненавистных финикийцев), а также в Испании, славящейся залежами ценных металлов. Перикл, хотя и не принадлежал к числу таких мечтателей, тоже внимательно приглядывался к западным землям. Легкость, с которой он распространил афинское влияние на Черное море, придала ему отваги.
Была еще одна причина, о которой вождь государства и народа не только не говорил, но даже, наверное, глубоко не осознавал. Тем не менее она в какой-то степени влияла на решительность предпринимаемых им шагов. Ему уже перевалило за шестьдесят, неумолимо приближался конец активной политической жизни, а может быть, и жизни вообще. Перикл мог с гордостью обозревать дело своих рук за почти тридцатилетний период правления. Но главная цель пока не достигнута: Афины еще не добились полного господства над эллинским миром. Мощь Спарты и возглавляемого ею союза фактически не поколеблена. Как же можно передать молодому поколению руль корабля, если ему по-прежнему грозит Пелопоннесская скала? И вот сейчас, да, да, именно сейчас, возникла прекрасная возможность широко открыть дорогу на запад при помощи Керкиры. Это уже само по себе нанесет мощный удар Спарте и ее союзникам. Правда, такие действия грозят войной. Ну и пусть. Время пришло! Ради господства над Элладой стоит рискнуть.
Что такое право?