Один из радистов оторвался от рассматривания того, что когда-то было антенной спутниковой связи — основной удар пришелся на нее.
— Сэр, спутниковой связи у нас больше нет.
— Не починишь?
— Нет, сэр. С концами…
Твою мать… Станция была единственной.
— Беккер!
— Я, сэр!
— Поезжай в город. Еще раз осмотри порт и аэровокзал на предмет исправного оборудования связи. Посмотри, может, найдешь где гражданскую спутниковую тарелку.
— Сэр, она работает не в нашем формате, — встрял связист.
— Все равно вези. Все, что найдешь. Если не будет связи — нас и впрямь здесь всех замордуют. Если не найдешь — готовьтесь держать связь через «Farragut».
«Farragut» — так назывался тот самый эсминец, ускользнувший из Аденского порта, прорываясь через пылающую от горящей нефти водную гладь и поднимаемые падающими на рейд снарядами фонтаны. Связь можно было действительно установить тактическими средствами, эстафетой, через него.
— Есть.
— Пан дополковник?
— Сиди пока здесь. Я скоро приду.
— Есть…
Подполковник хотел сходить вниз, посмотреть, что делается на постах, которые охраняют здание министерства и прикрывают дорогу, ведущую к министерству — видимо, основной удар «Града» пришелся на них. Но, открыв дверь, он увидел за ней генерала Саида — подполковника, мгновенно, за один день прошагавшего несколько ступеней от подполковника до полного генерала и министра внутренних дел. Жирный, усатый, как таракан, носящий щегольски сбитый набок красный берет — он сразу не понравился подполковнику Джереми.
— Вас хочет видеть президент, подполковник. Немедленно.
Мутилось в голове, хотелось дать этому жирняку в морду и захлопнуть перед его носом дверь. Так дать, чтобы кровью умылся.
Но нельзя.
— Немедленно, сэр!
Подполковник кое-что прикинул.
— Франк.
— Я, пан дополковник.
— Пойдешь со мной.
— Есть!
— Господин президент говорил про вас одного! — запротестовал Саид.
Не говоря ни слова, подполковник просто отстранил его в сторону, широким шагом пошел по коридору. У лестницы, ведущей на второй этаж, на всякий случай уже занял позиции американский пулеметный расчет. Франтишек пристроился рядом.
— Будь начеку, — шепнул подполковник.
Приемная президента охранялась до зубов вооруженными офицерами Президентской гвардии, обыскать американского и польского офицеров и потребовать сдать оружие они не решились. Просто открыли дверь и пропустили их внутрь.
Президент Арабской Республики Йемен Али Насер Мухаммед, избранный «переходным правительством», старый — но не потерявший своей воинственности, сидел в бывшем кабинете министра во главе стола, а по обе стороны стола сидели уцелевшие члены нового кабинета и офицеры Президентской гвардии. Всего в кабинете было человек двадцать, они поставили столы так, чтобы образовалось нечто наподобие кабинета для совещаний. У всех было какое-то оружие, даже у гражданских.
Полковник молча подошел к столу, садиться не стал.
— Садитесь, — властно сказал президент, указывая на свободный стул.
— Благодарю, — ответил подполковник и остался стоять.
— Хорошо… В таком случае мы хотели бы знать, подполковник, что правительство Соединенных Штатов Америки делает для спасения свободы и законно избранного правительства Йемена?
Будь этот вопрос задан в другой обстановке, другим тоном и другими словами — подполковник обязательно бы ответил на него. Сейчас же и вопрос и тон, которым он был задан, и обстановка — его просто взбесили.
— Не знаю, — отрубил он.
— То есть как — не знаете?
— У меня нет связи. Станцию спутниковой связи разбило взрывом. Я бы хотел знать, что делается вами, уважаемый господин Президент, для спасения свободы и законно избранного правительства Йемена?
Судя по всему, никто из сидящих в этом кабинете людей даже не задумывался о том, что они — власть, и они должны что-то предпринимать. В их понимании американцы, поляки, британцы, литовцы, чехи, словаки — те, кто сейчас либо уже погиб, либо сражался, прикрывая плацдарм для эвакуации, — это они должны были что-то делать. А сам Али Насер Мухаммед — делать был ничего не должен и его люди тоже, они должны были просто принять власть.
Ублюдки…
— План эвакуации готов?
— Нет, — ответил полковник уже со злорадством, — никак нет. Порт горит, а аэропорт выведен из строя.
— Так делайте же что-нибудь, черт побери, или…
Президент шарахнул кулаком по столу — это, видимо, было каким-то заранее оговоренным сигналом. Все дернулись к оружию — но было поздно. Подполковник резко шагнул в сторону, открывая сектор огня для стоящего за спиной польского спецназовца. Поляк вскинул винтовку, у него была новая польская винтовка с подствольником, и к ней он присоединил лазерный прицел и большой магазин — улитку на девяносто патронов, превращая ее почти что в ручной пулемет. Красная точка лазерного прицела метнулась по столу — и мгновенно замерла на вспотевшем лбу президента. Те, кто потянулся руками к оружию, мгновенно замерли, как соляные столбы.
— Что вы делаете? — попробовал возмутиться находящийся под прицелом президент. — Это беспредел!
— Жалуйтесь в Госдепартамент, — отрезал подполковник, — и заодно учитесь плавать. Лично я не намерен заниматься вашей эвакуацией. Это ваша страна, и вам лучше знать, как унести отсюда ноги. Тем более один раз вы это уже сделали, не так ли?
История повторялась — один раз в виде трагедии, второй раз — в виде еще большей трагедии. В одна тысяча девятьсот восемьдесят пятом году президент НДРЙ Али Насер Мухаммед, верный коммунист-ленинец пригласил таких же, как он, верных коммунистов-ленинцев, внутренних оппозиционеров во главе с его злейшим врагом, Абд Эль-Фаттахом Исмаилом в один из загородных дворцов на переговоры по обеспечению единства в партии и стране. Со стороны оппозиции приехали двадцать человек — практически весь кабинет министров находился в оппозиции президенту. Когда они вошли в зал для переговоров — а президента почему-то в нем не было — и расселись вокруг стола, в зал ворвались автоматчики-смертники, в упор расстреливая людей. Уцелел только Абд Эль-Фаттах Исмаил, с несколькими верными людьми он вырвался из дворца и бросился в советское посольство, потому что больше ему было укрыться негде. Армия сразу раскололась пополам — но президент призвал на помощь дикие горные племена, среди которых имел немалую поддержку, и выдал им оружие с армейских складов. Двадцать тысяч дикарей-кочевников ворвались в Аден, тогда столицу Южного Йемена, принявшись с запредельной жестокостью убивать всех, кого они встретят, в городе вспыхнули уличные бои. Поддержавшие президента части береговой артиллерии открыли огонь по городу. Сам президент выступил по радио, отрекся от дружбы с СССР и провозгласил исламский путь развития в стране. Абд Эль-Фаттах Исмаил погиб при невыясненных обстоятельствах, пытаясь прорваться из советского посольства как раз накануне его штурма, потом верные погибшему Фаттаху части с советскими советниками подавили мятеж, но президент ушел. Выехал в Египет и моментально занял проамериканскую ориентацию. А теперь история перевернула все в обратном направлении, сам президент, тринадцать дней назад ставший главой уже объединенного Йемена, сидел за столом под прицелом и знал, что стоит дернуться — как мозги его полетят на стену.
Непонятно, сколько еще так могло продолжаться — двое, рейнджер и спецназовец у стены, держащие под прицелом весь кабинет министров страны, — как вдруг гулко хлопнула дверь. Подполковник выхватил «кольт» — но это оказался один из его подчиненных, отступавший с ним от базового лагеря.
— Сэр! — и осекся.
— Говорите, капрал, — подбодрил его подполковник.
— Сэр, там, внизу, к дворцу идут люди! Много!
— Что за люди? — непонимающе спросил подполковник.
— Люди, гражданские! Они хотят видеть президента. Мы не можем остановить их, не стреляя!
Али Насер Мухаммед заметно побледнел.
— Я…
— На вашем месте, я бы поговорил с народом, — сказал подполковник, — ведь вы же законно избранный президент.
Поляк опустил винтовку.
Из кабинета они выходили плотной толпой — президентская охрана, несколько человек из Гвардии, потом сам Али Насер Мухаммед. Подполковник с Франтишеком задержались в кабинете, пропуская остальных, и не видели, что точно произошло.