Тем временем Человек дошел до своей цели, остановился возле кряжистого дуба. Осмотрелся, присел на камень.
– Наше место, – понуро прошептал он, поглядывая на мешок. – Ты помнишь, Мира? Наше дерево, откуда все начиналось. Здесь тебя и похороню. Думаю, ты не будешь против. Прекрасное место.
Он достал спрятанную за пазухой саперную лопатку, очистил ей от снега небольшой участок перед собой и начал колоть стылую землю.
Чтобы выкопать тесную могилу, у него ушло два с половиной часа. Все это время птицы молча наблюдали за странным гостем, не смея побеспокоить. Молодняк недовольно кряхтел, но вожак дал четкую команду – двуногого не трогать.
Наконец, труд был закончен. Человек трясущимися руками утер взмокший лоб, встал и тут же сморщился – в спине что-то сухо хрустнуло. Выждав, когда боль отпустит, подтащил ближе к ямке тело. Оно было скрючено, ноги прижаты к груди – перед смертью Мира долго мучилась. Уложенное в землю в своей позе, оно походило на младенца в утробе.
Тихо подвывая и всхлипывая, Человек принялся бережно укладывать куски смерзшейся земли поверх мешка.
– Клад прячешь, фраерок? – раздался вдруг гнусавый голос за спиной.
Человек резко обернулся. Увидел шагах в десяти от себя приземистого бродягу с хитрыми маленькими глазками на обветренном широком лице. Сухо ответил:
– Жену вот хороню.
– Ну да, – рассеянно сказал тот, мельком глянув на холмик свежей земли. Произнес: – А сапоги-то у тебя добротные, новехонькие, как я погляжу. С мехом. Хорошо тебе. Тепло. А я вот мерзну, у меня кирзачи, колом от мороза встали. Совсем продрог.
Чужак достал из кармана нож, направил острием на Человека.
– Поделился бы ты, а то холодно. По-братски, сам понимаешь. А то я тебя лезвием по горлышку могу чикнуть. А?
– Убей, коли охота, – без всяких эмоций сказал Человек, глядя тому прямо в глаза. – Давай.
– Чего это ты так? – вскинул от удивления заиндевевшие брови Чужак. – Сразу лапки кверху, даже не побрыкаешься?
– А какой смысл? Внутри, вот здесь, – собеседник постучал себя кулаком в грудь, – уже давно мертво, чернота одна осталась. И холод могильный, словно вот этого снега туда накидали. Совсем тошно стало, невмоготу.
– Ты зомби, что ли?! – настороженно спросил Чужак, сделав шаг назад.
– Нет, никакой я не зомби. Просто у меня жена умерла. Село все родное полегло от этой проклятой болезни, друзья, знакомые. И в соседних, говорят, дела не лучше обстоят.
– Не лучше, – кивнул грабитель. – Дохлые все там.
– Голод повсюду. Сам я тоже болею. Сколько мне теперь осталось? Дня четыре? Неделя? Так чего тянуть и страдать? Убей да забирай все, что хочешь, и сапоги, и одежду. Только чтобы быстро, не хочу мучиться. Насмотрелся на мучения, – говорящий глянул на могилу. – Теперь цена моей жизни – три копейки.
– Коль сам просишь, то мне не в тягость, – хищно ухмыльнулся Чужак. – Это делать я умею. Да и люблю, честно признаться. Ножичком чик! – и жмурик. Чик! – и жмурик.
И двинулся на Человека.
На ветке тревожно каркнул ворон, следом еще один. Вскоре все деревья в округе зашевелились и наполнились колючим клекотом.
– Чего это они? – оглянулся Чужак, перекидывая нож в другую руку. – Загалдели? Чувствуют, небось, ужин скорый, а?
– Бей уже, не тяни, – вздохнул Человек, покорно склонив голову.
– Не торопи, паскуда! Скидай пока клифт свой, чтобы кровью не испачкать. Не люблю в грязном ходить, да и заразиться не хочется. Я не бацильный. – И прикрикнул на птиц: – А ну заткнитесь, воронье!
Человек послушно скинул фуфайку, швырнул тому под ноги.
Чужак поднял одежду, повесил на сук.
– Что, не веришь, что я не больной? – пристально глянул он на собеседника. – По морде твоей вижу, что не веришь. А зря. Я давеча в город ходил, так на одних ученых нарвался. Они в лаборатории препарат изобрели, от заразы этой, и в бега подались. Хапанули таблеток – и драпать, ага! Вот я их и повстречал. Всех перерезал. А последний ихний, кого я убивал, жизнь вымаливал, плакал, как баба. Сказал, что лекарство нашел от заразы. Ага. Я тоже ему не поверил. Так он мне его отдал, лишь бы спасти шкуру свою. Что, не веришь?! Вот, гляди.
Бандит достал из внутреннего кармана спичечный коробок, тряхнул им.
– Вот они, пилюльки мои, драгоценные!
– Мне все равно уже. Делай, что задумал.
– Ладно, иди сюда, я тебе прямо в шею перо воткну. Вмиг загнешься! И не больно будет, еще спасибо скажешь!
Ворон спикировал Чужаку прямо на голову.
– Кыш! Кыш, гадость какая! – замахал он руками, сгоняя наглую птицу.