Как естественно, как привычно нам окружение разноликого множества живых существ — ветвящихся и цветущих, ползающих и плавающих, бегающих и летающих! Трудно себе представить мир иным. Возможна ли, скажем, вот какая ситуация? Вдруг на Земле исчезла почти вся живность. Остались и благоденствуют одни божьи коровки. И то лишь такие, у которых на спинках по две или по четыре точки. Только эти и расплодились. Причем самым кошмарным образом: заполонили всю планету! Невероятная ситуация, не правда ли?
Однако нечто подобное, оказывается, и наступало каждый раз в те периоды, когда образовывались черные сланцы. Ну, божьи коровки тут, конечно, ни при чем, о них лишь для наглядности. А остальное происходило именно так.
…Докембрий. 600 млн. лет назад. Морской растительный планктон уже достаточно разнообразен. Но вот приходит короткая эпоха бурнрго накопления органики и… все на земном шаре вытесняют самые примитивные одноклеточные синезеленые водоросли, да и то лишь ]—2 их вида.
…Позади миллионы и миллионы лет. Снова многолик живой мир планеты. Настает положенный час, и опять почти все сущее на ней вымирает, чтобы уступить место биологической вспышке нескольких видов других водорослей. Только они бешено плодятся.
…Граница пермского времени с триасом. Богатая и разнообразная фауна исчезает. Это особенно наглядно в разрезе Соляного кряжа в ФРГ. Из 79 родов пермской фауны только 5 переходят в следующую эпоху. Нечто похожее и в Скалистых горах Северной Америки: из 70 родов пермских моллюсков остались только два.
…Время баженовской свиты. Очередной «мор». С той разницей, что, помимо синезеленых и зеленых микроводорослей, встречаются фораминиферы — представители зоопланктона. И опять лишь скудный состав очень близких родственников. В их власти — весь мир!..
Вот откуда отсутствие энтузиазма у палеонтологов, когда речь заходит о черных сланцах: в том изобилии остатков жизни поразительная бедность форм организмов; вроде бы и изучать нечего — раз, два и обчелся.
Отчего так случалось на нашей планете? Задавая с непосредственностью непрофессионала этот свой вопрос биологам, Неручев не предполагал, что тот заведет его в дебри одной из самых сложных проблем современной науки.
Впрочем, все, кто сталкивался со странным сочета-, нием бедности и богатства черных сланцев, искали его причину. С годами на этот счет сложились вот какие версии.
Одна все сводила к периодическому прорыву на юг холодных арктических течений. Мол, теплолюбивые организмы ,от того гибли, а выживали и взрывоподобно размножались самые стойкие.
Согласно другой, главная причина заключалась в придонном сероводородном заражении. В застойных водах иногда бывает, что из-за недостатка кислорода органическое вещество, осадившееся на дно, не разрушается окислением, а как бы консервируется. Тому способствуют бактерии, живущие переработкой соединений серы.
По мнению Неручева, ни то ни другое объяснение не годилось. Первое противоречило сведениям палеоклима-тологов о реальной температуре морских вод в далеком прошлом. Второе не проливало свет на то, почему черным сланцам свойственна бедность ископаемых видов. Не могла же происходить выборочная консервация каких-то особых групп организмов.
Лишь много позже Неручеву удалось предложить свою версию. На оригинальную идею его натолкнуло еще одно необычное свойство черных сланцев, о котором стоит рассказать подробнее.
Впервые получив результат химического анализа образцов из баженовской свиты, Сергей Германович поразился аномально большому содержанию в них урана, хотя там вовсе не было промышленной залежи. Позже выяснилось: это не исключение, а правило для всех аналогичных горных пород. Причем независимо от их возраста.
Геохимики, как оказалось, знали о нем давно. И так же давно спорили о причинах странного явления. В их дискуссиях опять-таки фигурировало сероводородное заражение.