очку километров. Вечерний парк, тонущий в густых французских сумерках, становился немного волшебным в преддверии встречи с этим огнем, и я по инерции неспешно шагала сквозь пустынные аллеи прямо к маленькому двухэтажному дому в конце Ля Марше авеню. За стеклом и вправду горел огонь. Я приходила сюда каждый вечер, оставляла сумку с теплым кофе и разогретым обедом, который готовила после работы, писала незамысловатое письмецо что-то в роде «Хорошего вечера:)» и уходила, не забыв предварительно позвонить в звонок около хрупкой калитки. Так проходили мои месяцы, так прошло два года. Я любила этого замерзшего человека, я знала все, над чем он рдеет и что ненавидит, я знала, что ему некому готовить еду, и он обычно второпях ест что попадется, или же просто засыпает за рабочим столом, так и не поужинав. Его любимый кот Санти умер еще прошлой зимой и кошачий корм, оставшийся лишним в доме, он разбросал возле дальних домов, куда тотчас же сбежались новорожденные дворовые котята. Наверное, никто из его почитателей не знал, где живет их кумир. Ля Марше авеню, 15 - в самом конце заброшенного правительством парка. Из соседей никого, только голые деревья и бездомные псы. А летом в саду цвели кустовые розы, переливаясь красным, розовым и белым и благоухая на всю округу нежным ароматом невинности. Я знала о нем все. Он был моим солнцем, моей музой, я видела свет в его стеклянных глазах сквозь толстое замерзшее окно. Он заставлял меня дышать и шаг за шагом преследовать его тень, ступать в оставленные им следы на промерзшем асфальте. Я не хотела знать его лично, и я не хотела знать его ближе. Я не мечтала заговорить с ним, и я уж точно не думала о том, чтобы стать его женой (как хотела каждая третья женщина в этом городе, да и не только). Мне нравилось быть его тайным гостем, который приносил ужин каждый вечер и подбадривал глупыми письмами на разноцветной бумаге. Этого было достаточно, чтобы магия не разрушалась. Я не хотела умереть от его рук, став его женщиной, он бы растоптал меня своей ледяной холодностью, он бы сломал меня и толкнул в самую бездну бытия. Поэтому я делала свой выбор сама, оставаясь свободной, незаметной гостьей. Теплый обед в пакете был выставлен около порога. Замерзший палец уверенно нажал на кнопку вызова и... и калитка распахнулась настежь. В падающем снеге было что-то мистическое, что-то по-октябрьски странное и в то же время теплое. Мне всегда нравилось его телосложение, его большие руки и сутулые плечи, сильная шея, бритый затылок и спадающая на лоб густая челка. Он был красив, и трудно было бы спорить с этим, он был даже слишком красив. Тонкий черный свитер с горлом кокетливо оттенял падающие снежинки, а синие спортивные штаны совсем пугающе смотрелись со шлепками на босую ногу, если учесть, что он успел зачерпнуть ступнями пару тройку горсточек первого снежка и теперь неосознанно поджимал замерзающие пальцы. Я просто стояла и разглядывала его, не стесняясь своих взглядов и представляя себя героиней какой-нибудь манги, где все чудесным образом сходит героям с рук. Я просто не видела разумного выхода из сложившейся ситуации, не видел, видимо, и китаец, который темным взором из-под челки изучал мое покрытое влажным снегом лицо. - Если вам нечего сказать, я, все же, пойду, - тихо произнесла я, грея руки о еле теплый какао. Я даже не расстроилась, когда он не остановил меня, позволяя мне возвращаться по моим же следам по темному парку в свете падающих снежинок. Небо наполнилось белесой полосой снега, которая таяла в моих золотисто-каштановых волосах. Неуверенные шлепанья позади меня заглушили новое завывание ветра. Я обернулась еще до того, как низкий голос с хрипотцой (видимо от простуды), окликнет меня. Вид у него был растерянный и даже слегка смущенный, пальцы на ногах активнее поджимались от холода, а нос покраснел то ли от насморка, то ли от вечернего мороза. - Эм, - пробубнил он, кашлянув в высокий воротник свитера, - как-то неприлично получается... Я лишь обреченно вздохнула, вертя в руках пустой стакан из-под какао. В мои планы не входило более тесное знакомство с этим стеклянным божком. - Вы очень опрометчиво поступаете, выбегая в таком виде с простудой на мороз, - заметила я, обращая его внимание на подогнутые пальчики ног. Кажется, я смутила его еще больше, так как он немедля распрямил пальцы и окончательно уткнулся лицом в черный вязаный воротник. Только его глаза как-то по-детски следили за моим лицом, честно не зная, что и предпринять. - Послушайте, мне что, завести вас обратно в дом? - я уверенно (сама и не знаю откуда в такие времена у меня берется уверенность) сжала его мягкий свитер в районе локтя, и пошла вперед, таща за собой абсолютно растерянного мужчину. На пороге я всучила ему пакет с остывающей едой. - Разогрейте еще раз и обязательно поешьте перед сном. Мужчина робко принял из моих рук пакет, рассматривая то свои пальцы, то этикетку. - Так вот оно как, - наконец-то вымолвил он, почти раня мой слух своим низким бархатным голосом, - я представлял вас совсем иначе, - он тихонько улыбнулся, слегка растягивая края своих пухлых губ. - Даже не знаю хорошо это или плохо, - задумчиво и очень тихо произнесла я, собирая непокрытой головой снежинки, бурно падающие с почерневших небес. Его глаза, наполненные неярким каминным светом, поймали мой взгляд. Я смотрела так, словно вижу впервые эти теплые глаза цвета расплавленного шоколада. - Звучит глупо, но вы дарили мне ощущение семьи все эти месяцы, - он грустно улыбнулся вновь, - и, признаться честно, я даже ждал ваши незамысловатые письма. Мы оба усмехнулись. - И вам никогда не приходило в голову разыскать меня, с вашими-то связями?... - Нет, - честно ответил он, снова поджимая пальцы ног. - Идите в дом, - мягко произнесла я, слабо отталкивая мужчину вглубь теплой комнаты. - Послушайте, - он неловко сжал большими ладонями пакет с едой, - не слишком ли неприлично и дерзко с моей стороны будет попросить вас остаться на ночь? Тем более на улице такая метель... - совсем тихо добавил он, пряча глаза за челку. - Достаточно дерзко, - честно призналась я, - но так как завтра суббота, то, наверное, я могу себе это позволить. Он лишь кивнул, не выражая ни свою радость, ни свое негодование по этому поводу. Я ступила внутрь, плотно прикрывая за собой дверь, и в нос мне отчетливо ударил запах терпких табачных духов, кофе и сиропа от температуры. Мне хотелось укутать его любовью, это желание горело во мне с самого первого дня, как только я увидела его улыбающееся «пустое» лицо на обложке глянцевого журнала. В доме было очень уютно и тепло, типично мужского бардака тоже не наблюдалось, хотя на первом этаже на диване была пледовая берлога, на столике рядом кипы бумаг, ноутбук, разные баночки лекарств, градусник и недопитый кофе, наверняка уже холодный. В углу горел камин, освещая теплым светом комнатку и лестницу на второй этаж. - У вас есть носки? - самый странный вопрос, который я когда-либо задавала, едва зайдя в квартиру к мужчине. Он остановился около ковра, все еще сжимая в руках пакетик с едой, и глаза его выражали крайнюю степень недоумения. - О. Да, должны быть где-то, - неуверенно промолвил он. - Наденьте их, - тихо посоветовала я, отбирая у него пакет, с которым он, казалось бы, уже почти сросся, - я разогрею вам ужин. Он только кивнул и указал мне в сторону кухни, промямлив, что он надеется на то, что я сама во всем разберусь. Так странно, думалось мне, ни он, ни я не хотим узнать ничего друг о друге. Он даже не спросил моего имени. Я просто тут, и он просто тут, как будто бы так и должно быть. Вскоре он спустился в синих махровых носках, ворча о том, что лучше бы он просто залез в ванную помыться, на что я лишь ответила, что мыться с простудой ему вряд ли можно, ровно как и бегать по улице в резиновых тапочках. - Но завтра ведь суббота, - хмыкнул он, принимаясь за разогретый суп, - у меня целых два дня, чтобы еще немного поболеть. - Какие лекарства вы пьете? Это не похоже на жаропонижающее, - я повертела в руках странный пузырек. - Это китайские, - его низкий голос завораживал меня, хотелось, чтобы он никогда не переставал говорить. - Я поняла. Однако не думаю, что витамины помогут вам преодолеть вирус за два дня. - Вы понимаете китайский? - он развернул ко мне свое лицо и изучающе просканировал его. - Надеюсь, что не только я его понимаю, но и слушающие меня китайцы тоже, - на что он абсолютно бесцеремонно расхохотался. - Я не хочу ничего знать, - его взгляд стал тяжелым, а лицо помрачнело, - ничего знать. Просто давайте поиграем в семью один вечер, - он опустил ложку в недоеденный суп, - я заплачу вам завтра утром, оставьте мне свой счет. Я недоверчиво покосилась на этого мужчину. Я никогда не хотела узнать его настоящего. Честно, никогда. Потому что всегда была уверена, что не выдержу его настоящего. Я знала все о его детстве, да и о его жизни в целом, и я представляла какие шрамы это могло оставить на нем. Я просто понимала, что его боль будет слишком большим грузом для меня и моего наполненного к нему любовью сердца. - Если бы мне нужны были деньги, то я бы оставляла счет вместе с каждым принесенным ужином, - мягко намекнула я, заставляя его красивые пухлые губы расплыться в улыбке. - Тогда как вам лучше отплатить? - Давайте поиграем в семью, для меня это тоже будет неплохим способом провести вечер, - я протянула ему ложку, - и доедайте уже свой суп, греть его в третий раз даже как-т