Вскоре похититель, или конвоир, привел меня в прекрасную гостевую залу, где сидела на королевском троне прекрасная дама в драгоценных одеждах. Я предстал перед ней, как если бы она нисколько меня не удивила, и отвесил ей глубокий поклон. А потом подошел к одному из гостевых сидений и сел. И сразу же начал спокойно озираться, чтобы рассмотреть украшения на стенах вокруг, на полу у меня под ногами и на потолке. Когда я осмотрелся, мне стало понятно, что я попал к водяным жителям и что дама, которая сидела передо мной, была речная нимфа, или наяда, а ее подданные вели свое происхождение от предков-рыб. Придворные и стражники речной нимфы с огромным изумлением заметили, что я нисколько их не боюсь, но им, конечно, было неведомо, что я уже во всем покорился своей будущей судьбе.
А украшения там были такие: чучелованные золотые рыбы, полированные морские раковины, черепа водных животных и проч. повсюду на стенах; причем стены мерцали искрами, будто звезды. Сиденьями служили чучела самых разных рыб, но чучела такие свежие, как если бы рыбы были живые. Сама правительница подводного города, или нимфа, была облачена в чешуйчатые рыбьи покровы, но шелковистые, словно самые дорогие одеяния. Понизу они мерцали, как золото, на талии светились по-звездному, а самые верхние сияли бриллиантовым блеском. Тронное кресло украшали резные изваяния морских существ, а под ногами у нимфы лежал череп кита. В ее короне поблескивали прекрасные морские раковинки, а на полу по комнате медленно разгуливали морские черепахи.
Возрастом нимфа была, на мой взгляд, лет примерно тридцати. Глаза у нее ясно светились умом, лицо сияло, как у пятнадцатилетней от рождения девушки – без всяких морщинок, шрамов или прыщей, – а волосы были гораздо светлей, чем черные, но, возможно, их просто высветил подводный климат. Зубы – на диво белые и вплотную друг к другу, нос выточенный, будто у изваяния, а на ногах – мягкие туфельки из крокодиловой кожи. Голос – переливчатый и звонкий, а облик – милосердный и добрый.
Пока я все это примечал, в тронную залу вошла новая смена стражников, а прежняя смена ушла, и новая приступила к охране нимфы. Каждый из стражников был статный, могучий и устрашающий. У каждого на голове – череп акулы, на теле – чешуйчатый фартук, а на ладонях – перчатки из рыбьей кожи. Многие держали в руках массивные хвосты громадных рыб около четырех футов длины, шести дюймов ширины и с острыми шипами по краям. А у тех, кто был вооружен копьями, грудь прикрывали панцири черепах. Такая им полагалась форма. И каждый стражник – огромного роста, а по виду – циничный и дерзновенный.
Я сидел перед нимфой, или королевой реки, и думал про себя, что если судить по украшениям тронной залы, то мне, наверно, удастся получить здесь много богатств, а мой похититель жаловался тем временем нимфе, что когда я выпрыгнул за плодом из лодки в реку, то мучительно ударил го ногами по голове и поэтому он требует сурового наказания для меня. Едва его жалобы завершились требованием сурового наказания, стражники подступили сзади ко мне, готовые на самые беспощадные меры. Но нимфа позвонила в колокольчик, чтобы они пока не трогали меня, и холодно спросила:
– Зачем ты ударил его по голове?
Прежде чем ответить, я закинул ногу на ногу, будто сижу у себя дома или в гостях, а потом сказал:
– Мне нужно было не упустить единственный пальмовый плод, который я отыскал на берегу реки, а потом нечаянно уронил в воду. Вот почему мне пришлось выпрыгнуть из лодки. И я не знаю, ударил ли я кого-нибудь по голове. Но если даже и ударил, то не намеренно, а случайно.
Тогда нимфа спросила:
– Да зачем же ты прыгал в воду из-за одного-единственного пальмового плода?
И поскольку стражники были готовы немедленно схватить меня по приказу нимфы, я поспешно ей разъяснил:
– Король из Голодного города на берегу твоей реки дал мне задание добывать пальмовые плоды и доставлять их голодающим горожанам, потому что они ничего не ели с тех пор, как у них начался голод, и усохли до костей.
Услышавши мое разъяснение, нимфа так удивилась, что на мгновение даже привстала, а потом спросила:
– Неужели голод таков, что люди питаются только пальмовыми плодами?
И я ей ответил:
– К сожалению, это так. Но сейчас у них кончаются даже пальмовые плоды.
Тут нимфа и стражники изумленно вздохнули, потом нимфа с величайшим удивлением посмотрела на меня, а стражники – друг на друга, и я понял, что в них пробудилась жалость. Нимфа немного помолчала и вдруг сказала:
– Да-да, теперь я заметила по твоей худобе, что тебя мучает застарелый голод!
А я поспешно сказал:
– Меня действительно мучает голод, хотя сам-то я не из этого города и пришел сюда в поисках сокровищ.
Нимфа хотела задать мне еще один вопрос, но в комнату нежданно вошла прекрасная дама. Она поставила перед нимфой большую чашу, и она (прекрасная дама) склонилась перед нимфой в поклоне, а потом ушла. Нимфа сняла с чаши крышку, и по комнате разнесся запах жареной рыбы, и нимфа приступила к трапезе для подкрепления жизненных сил. А я, поскольку меня мучил голод еще до того, как я попал в подводный дворец, подошел к нимфе, взял из чаши без всяких извинений несколько ломтиков рыбы, вернулся на свое место и принялся с жадностью есть. Но нимфа, по своему милосердию, позвонила в колокольчик, чтобы избавить меня, как тут же выяснилось, от голодных мук. Через несколько секунд явилась вызванная колокольчиком прислужница, и нимфа повелела ей отвести меня в трапезную комнату, чтобы накормить. Когда я пришел следом за прислужницей в трапезную комнату, она (прислужница) дала мне на редкость вкусной еды, и я наелся до полнейшего удовольствия. А потом снова вернулся к нимфе. Расспросивши меня во всех подробностях про голодающий город, она вышла из тронной залы в комнату напротив. И вскоре вернулась обратно с большим круглым ящиком. Он был большой и тяжелый, но все же подъемный для одного человека, если его нужно куда-нибудь отнести. И он был вкруговую запечатан. Протянувши мне ящик, нимфа сказала, что:
– Этот запечатанный ящик, – она указала на него пальцем, – будет снабжать и едой и напитками и тебя и всех голодающих горожан, пока у них не кончится голод. Но вы должны бережно следить, чтобы он не разбился. Если же кто-нибудь его разобьет – а он очень-очень хрупкий, – то вас всех постигнет в наказание жестокий голод и суровая кара Вы будете сурово наказаны, даже если его украдут. А кроме того, вам следует твердо запомнить, что вы не должны отныне обращаться ко мне с какой бы то ни было новой просьбой.
Едва нимфа высказала мне свое строгое предупреждение, она сразу же позвонила в колокольчик, и вскоре перед ней предстал мой похититель, или водяной человек. Она приказала ему доставить меня туда, где мне пришлось из-за него бросить лодку. Я положил подаренный ящик на голову, вознес нимфе нижайшую благодарность и последовал, в сопровождении нескольких стражников, за водяным человеком. Вскоре мы подошли к гробу со стеклянной крышкой, и стражники возвратились к нимфе, а я положил пищевой ящик в гроб и залез туда сам. Но как только в гроб залез вслед за мной водяной человек и прикрыл его сверху крышкой, он (гроб) стремительно сдвинулся с места и через несколько секунд оказался, к моему изумлению, в том самом месте среди реки, откуда водяной человек утащил меня на дно.
А мою лодку качали и кружили в этом месте речные волны. Гроб аккуратно причалил к лодке, и я бережно перегрузил туда пищевой ящик, перебрался сам, сел за весла и отправился в Голодный город. Но водяной человек, хотя мы путешествовали с ним в общем гробу, не сказал мне по дороге ни единого слова.