Это тоже доктрина жизнеустройства общества, но в отличие от агрессивно-паразитической обворожительной доктрины “Второзакония-Исаии” [25], доктрины порабощения одних людей другими, доктрина коранического ислама 1400 лет открыто противостоит библейской концепции управления, утверждая человечный порядок и мир на Земле.
Трудно предположить, что даже поверхностное знакомство с этими двумя доктринами, взаимно исключающими одна другую по целям и методам их достижения, не заставило бы Маркса определиться в своем выборе концепции социального переустройства мира.
Однако о сделанном им молчаливо реальном выборе (возможно, проистекающем из невежества [26]) мы можем судить по позиции воинствующего материалистического атеизма, на которую встал Маркс и наследующие ему марксисты. Тем самым они способствовали (одни осознанно, другие бездумно) ускорению процесса преодоления в коллективном сознательном (а в большей мере - бессознательном) общества идеалистического атеизма вообще и Библии, в частности, а также и уничтожению авторитета исповедующих его в той или иной форме иерархов всех церквей без исключения. Просто с переходом к диалектическому материализму атеизм библейской доктрины стал обнаженным: отрицание делами заповедей Откровений, вылезло наружу из-под одежды культа, якобы выражающего приверженность Богу.
Поскольку мировоззрение простого народа в России никогда не было атеистическим по содержанию, то живой разговорный Русский язык ушел за тысячу лет от языка служб внедренной извне библейской церкви. Такого размежевания языка жизни и языка культа не произошло на Западе, где со времен Лютера Библия была доступна всем на их родных живых языках.
Российская интеллигенция, в каких бы классовых формах со времен Петра I она не представала, никогда не оправдывала своего латиноязычного наименования, т.е. она не понимала ни того, что происходит, ни того, что творит. Из лучших побуждений к 1876 г. Библия в России была переведена на живой разговорный язык, чтобы, как и на Западе, она стала доступна мирянам, не прошедшим специальной языковой подготовки семинарий и духовных академий.
Были и противники этого перевода и издания. Опасения “обладателей писания” [27] не были лишены основания: результат перевода Библии с мертвого языка церкви на живой язык народа получился вовсе не такой, как на Западе. Уже в начале ХХ века, т.е. во втором поколении с момента издания Библии на живом разговорном языке, в России появились люди, усомнившиеся в Божественном происхождении Библии и прямо указывавшие на агрессивность её доктрины по отношению к народам и каждому человеку в отдельности.
Глобальная библейская концептуальная власть действует по схеме “предиктор-корректор” (по-русски - предуказатель-поправщик). Поскольку в России назревало открытое отрицание идеалистического атеизма [28], ему на смену “естественным образом” (по схеме маятника: материализм - идеализм; идеализм - материализм) должен был прийти материалистический атеизм. И его привели в форме марксизма.
Был ли Маркс бездумным исполнителем долговременной стратегии поддержания устойчивости управления технократической цивилизации по библейской концепции, или, будучи сам сатанистом, осознанно выполнял социальный заказ “обладателей писания”, - для общего хода вещей значения не имеет, но в любом случае интеллектуальная деятельность Маркса не может быть признана проявлением “ума человеческого” в её понимании, выраженном А.С.Пушкиным.
Так марксизм, закрепивший материалистический атеизм на социальном уровне, оказался наиболее приемлемой формой отрицания массовым сознанием идеалистического атеизма в России. Но атеизм, как неосознанное Богоборчество, в обществе с тем уровнем образования, который был достигнут в СССР уже к середине ХХ века, не мог долго существовать и в форме материалистического атеизма.
Попытка нового режима вернуть общество в лоно идеалистического атеизма (в рамках любой конфессии, по возможности близкой к западному протестантизму), после того как оно отвергло атеизм материалистический - бесперспективна, поскольку в обществе уже осмыслили и Библию, и марксизм в качестве двух ликов одной и той же расовой рабовладельческой глобальной доктрины.
Соответственно, “холодная война”, “гонка вооружений” между СССР и США - зримые проявления искусственно поддерживаемого противостояния различных форм библейского атеизма: идеалистический “борется” с материалистическим, подобно известному эстрадному номеру “борьба нанайских мальчиков” [29].
Вот уж действительно “милые бранятся - только тешатся”! Это означает, что проблем с марксизмом, точно также как и проблем с христианством, у “обладателей писания” ни в России, ни в СССР никогда не было: сами давали, сами и забрали, когда видели, что предложенные ими формы понимания и бытия “истины жизни” для большинства становятся неприемлемы. Внешне же все это преподносилось, как борьба с вульгарным материализмом или поповским идеализмом и мракобесием.
Соединенные Штаты в этом глобальном спектакле играли роль “агитпункта” идеалистического атеизма и индивидуализма, а Советский Союз - материалистического атеизма и коллективизма; а всё это в совокупности называлось “биполярной системой поддержания мира” на планете.
С такой системой управляться действительно легче, чем поддерживать в своих узко “элитарных” корыстных интересах устойчивость действительно многополярного мира (либо монополярного, но многоликого деспотизма). Поэтому не следует особенно обвинять некоторых западных специалистов по социальным технологиям в лицемерии, когда одни из них открыто, а другие молча недоумевали по поводу слишком быстрого обвала “коммунизма” (единственной неприемлемой для “обладателей писания” истины жизни, вовсе не обязательно совпадающей с раннехристианскими или марксистско-большевистскими по-сталински формами) в СССР и странах Восточной Европы. По их представлениям распад системы общественных отношений на основе устремлений к коммунизму в его марксистском выражении в СССР и Восточной Европе должен был происходить, во-первых, медленнее, а во-вторых, не должен был сопровождаться столь явным падением в обществе авторитета марксистского учения [30].
Именно по этой причине марксизм не критикуют ни “демократы”-антикоммунисты, которым неожиданно свалилась власть в стране, ни марксисты-зюгановцы, изображающие из себя коммунистов безо всяких к тому оснований, играющие в Государственной Думе роль оппозиции, однако без четкого и ясного осуждения библейской концепции расового финансового рабовладения, в соответствии с которой правит “позиция” - т.е. псевдодемократический марионеточный правящий режим.
Для поддержания устойчивости управления на глобальном уровне по библейской концепции “обладатели писания” (Глобальный Предиктор в нашей терминологии), запросто жертвуют благополучием и мирной жизнью не только отдельных стран, но целых регионов.
В России после обрушения марксизма длится состояние концептуальной неопределенности: одна часть либеральной интеллигенции бездумно цепляется за идеалистический атеизм, выражающий дореволюционную форму библейскую концепции управления; другая - за материалистический атеизм - послереволюционную форму библейской концепции управления; правящая верхушка, неспособная ни к чему без разветвленного аппарата государственной и бизнес-власти, согласованно работающего в соответствии с нормами какой-то одной, но определенной концепции, мечется меж ними в поисках “общенациональной идеологии” и сетует в обращениях к народу о временах, когда страна была вполне управляема на основе партийной дисциплины. И все вместе они не имеют социальной базы в народе, переварившем в своем коллективном сознательном и бессознательном обе формы библейского атеизма [31].
[25]
Изучение такого рода библейской “мудрости” полезно включить в курс общей паразитологии медицинских и биологических факультетов.
[26]
Мы не знаем, что конкретно им было прочитано прежде чем он стал общеизвестным идолом Марксом.
[27]
Так в Коране названы идеалистические атеисты, верные злоумышленно из своекорыстия искаженным записям откровений: “О! обладатели писания! Вы не на чем не держитесь пока не поставите прямо Тору и Евангелие.”
[28]
В конце ХХ века в России забыли об отношении простого люда к попам и церкви. И тем не менее церкви крушил простой мужик и не только потому, что этого хотели евреи. Слишком много претензий накопилось в народе к этому сословию. Один только анекдот хорошо объясняет причины недовольства мужика иерархией служителей культа, ибо в отличие от Карла Каутского мужик не мог четко сформулировать, что разделяет его со сборщиком десятины:
“В одной деревне жил рыжий и жадный поп. И был он к тому же большой сладострастник. Раз бедный и Богобоязненный мужик по имени Федор признался попу на исповеди в том, что украл у него корову. Поп обрадовался, что нашлась пропажа и говорит мужику:
– Верни, Федор, корову тогда Бог простит.
– Не могу, батюшка, съели мы корову, оголодали очень.
Попу хотелось притянуть мужика к суду, но он знал, что тайну исповеди на суде в качестве доказательства вины подсудимого использовать нельзя и потому пошел на хитрость.
– Федор, Бог простит твой грех, если ты признание сделаешь на миру.
Мужик согласился. Собрался деревенский сход. Поп прочитал очередную проповедь, а в конце неожиданно заявил.
– А сейчас, миряне, все что скажет наш Федор - все истина.
Федор снял шапку и поклонившись в пояс собравшимся сказал.
– Правда истинная: все рыжие дети в деревне от нашего попа.”
[29]
По завершении “борьбы” выясняется, что две детские шубы их воротами надеты на пояс одного человека (одна вверх ногами). Взрослый же человек изображал борьбу детей, переминаясь на четвереньках и будучи закрыт обеими шубами, изображавшими сцепившихся борцов.
[30]
В “элитарных” западных университетах, только марксисты троцкистского толка держат киоски политической литературы, и такого рода марксизм, если не властвует над умами либеральной университетской интеллигенции, у которой есть свои причины, чтобы быть недовольными нормами западно-демократического образа жизни, то пользуется известным сочувствием.
Если пока оставить в стороне вопрос о существе коммунизма и устремленности к нему общественной жизни, то в мировоззрении народов Советского Союза в 1991 г. и позднее имел место полный обвал не коммунизма, а марксизма, как одной из разновидностей материалистического атеизма; разрушение же СССР, как формы государственности, исчерпавшей свои возможности в повышении качества управления региональной цивилизацией Россия, было естественным следствием несостоятельности философии марксизма в вопросах общественного самоуправления вообще и управления экономикой страны прежде всего.
[31]
Во многом благодаря тому высокому уровню обязательного и бесплатного специального образования, которое он получил за годы советской власти и который неизмеримо возрос по отношению к уровню образования правящей, так называемой “элиты” начала ХХ века.