В 1860 году в Саратове на любительской сцене был поставлен акт из драмы «Бобыль» под названием «Васильев вечер», музыку к нему написал Ларионов. В числе вставных номеров была песня «Калинка», исполненная автором. Никто не знал тогда, что песня эта станет знаменита на весь мир.
Знатоки народного музыкального творчества утверждают: если песня теряет авторство, то она делает первый шаг к бессмертию, переходя в ранг народной. Так случилось и с «Калинкой». Вскоре после премьеры в Саратов на гастроли приехал хор народной песни. В его репертуар попала «Калинка» и начала свое путешествие по городам и весям страны.
Сейчас приходится удивляться тому, что слова и музыка «Калинки» более столетия считались народными, хотя авторство этой песни не скрывалось за семью печатями и чтобы обнаружить его, не надо было долго копаться в архивах: И. П. Ларионов жил в Саратове и умер в 1889 году. Еще при его жизни там вышла книга по истории города, в коей подробно было рассказано о творчестве композитора. Однако только в 1999 году в самом центре Саратова, на старинном здании по проспекту Кирова, где более ста лет назад помещалась редакция «Саратовского справочного листка», музыкальным рецензентом которого был Иван Петрович Ларионов, в его честь открыта мемориальная доска. В камне увековечен и облик композитора, и веселый характер его удивительной песни, ставшей символом России, раздолья и широты русской души.
Лотошные исследователи из русских эмигрантов установили, что каждые пять минут в мире звучит русская музыка или песня. Самые популярные песни — «Катюша», «Подмосковные вечера» и «Калинка».
«Калинку» возил по всему белому свету Краснознаменный ансамбль песни и пляски Советской армии имени А. Александрова, а «закодировала» ее навечно в сознании жителей земного шара фигу-
274
ристка Ирина Роднина, которая одержала блестящую победу на льду под ее безбрежное звучание.
В 1867 году И. П. Ларионов покинул Саратов, поскольку его избрали мировым судьей Сарапульского уезда Вятской губернии. Там он написал оперу «Барышня-крестьянка» (по А. С. Пушкину), которая успешно шла в С.-Петербурге в клубе художников, где автора несколько раз публика вызывала на сцену.
Восемь лет спустя Иван Петрович возвратился в Саратов и целиком отдался педагогической деятельности. Он преподавал сольное пение в классах русского музыкального общества и женского института. Созданный им хор в составе 90 певцов и певиц был гордостью Саратова. Концерты проходили в переполненных залах.
Одновременно Ларионов становится ярким музыкальным рецензентом. В «Саратовском справочном листке» начали постоянно появляться его рецензии на концерты заезжих симфонических оркестров, певцов, на спектакли оперных театров, а также музыкальные беседы и арабески. 125 рецензий и бесед было опубликовано только в этой газете (а Ларионов еще являлся корреспондентом центрального «Музыкального обозрения»). Труды его поражают своей глубиной и говорят о блестящем таланте. Они по сей день несут в себе высокий образовательный элемент, автор выступает и как нравственный учитель читателя, воспитатель чувств, защитник подлинного искусства от фальши и невежественного суждения о нем.
Приведем выдержку лишь из одной музыкальной беседы с подзаголовком «Крупная музыкальная новость». В Саратов на гастроли приехал фольклорист и пианист Ю. Н. Мельгунов, чьи сборники песен, записанных по особой системе, стали первым опытом воспроизведения многоголосой фактуры русских народных песен. Ларионов писал: «Помнится нам, что Глинка первый заговорил о необходимости построения русской песни не на мажорно-минорной системе, а на так называемых древнегреческих или церковных ладах. (Мысль эту подхватил известный критик, профессор Московской консерватории Г. Ларош, а впоследствии — композитор М. А. Балакирев)… Но мы находим, — писал далее Ларионов, — что система г-на Мельгунова есть полное совершенство, лучше которого и желать нельзя.
Система эта заключается в следующем. Г-н Мельгунов, записывая первый куплет песни, замечает, каким изменениям она подверга-
275
ется в последующих. Отмечая эти изменения и в виде вариантов записывая отдельно на бумагу, он всю массу этих вариантов связывает контрапунктически с мелодией, и таким образом из общего соединения всех мелодических голосов (по исправлении, конечно, некоторых неправильных ходов) выходит в четырехголосном сложении необыкновенно стройная и полная народной души симфоническая картина, состоящая не из выдуманного собирателем, а из созданного самим народом гармонического голосоведения.