И на бабушек возле подъезда.
И на продавца мяса на рынке…
Но в первые пару дней, попытки найти хозяина прекрасной собаки всё-таки были.
Сперва позвонил странный мужчина.
Голос у него был нервный, подрагивающийся, как тоненькая веточка на ветру. Он постоянно причмокивал и подозрительно дышал. Но уверял, что его маленькая дочка потеряла именно такую собаку.
После разговора, когда они уже договорились встретиться в нейтральном месте, Галя представила, как бедную собаку убивают во имя, какого-то несуществующего божества. А ещё Вика рассказывала, что некоторые психи-террористы использовали больших животных, чтобы задобрить отбившихся Часовых.
А были и те, кто просто закалывал и съедал бедную домашнюю животинку.
Конечно, впечатлительная звезда всея бухгалтерского учёта не выдержала и заплакала. А, когда на всхлипывания подошла Ириска, мол: «Чего стряслось, горемычная?», то Галина взвыла ещё сильнее. Уткнулась в мохнатый бок и начала просить прощения.
Ириска, ничего не поняла, но на всякий случай — простила.
Нет, плохим людям псинка точна не достанется!
Потом звонила странная фифочка. Судя по сленгу — губы, как задница мартышки. Такая вся «вау-вау» и в стразах. Зачем подобной «леди» огромная мохнатая собака, Гале было не ясно.
Она привыкла, что последователи гламурного движения заводят себе Чихуа-Хуа, ну или Шпунца на крайний случай. Кстати, Галина, тоже грешила мыслями завести себе Шпунца. Такого мелкого пушистого шарика. И покрасить ему хвост в розовый цвет! Чтобы быть, как типичная последовательница гламурного движения… Бр-р-р…
И третьим позвонила женщина. Скорее, нет… Тут не женщина, а самая настоящая баба-хабалка. Разводчик.
Увы, Галина неоднократно видела «фермы» по разведению собак. Их строили на базе обычной двушки в «Хруще». Собаки там выглядели отвратительно! Ну, за исключением щенков, ибо они — товар. А товар должен всегда выглядеть хорошо.
Но вот бедные мамочки выглядели ужасно! Исхудавшие, болезные и с глазами… ещё похлеще, чем у Ириски.
В общем, и в третий раз тоже было отказано.
Галя сдалась, и решила, что, видимо, это — судьба.
Убрала все объявления из интернета и листовки с района. Потом долго спорила с дедушкой (нет) о том, стоит ли оставлять Ириску.
Николай Константинович заявил, что жить с животинкой, которую назвали в честь его хорошей знакомой — для него большая честь. Да и в целом, Ириска была крайне воспитанной собакой.
Знала даже некоторые команды, типа «сидеть», «лежать» и «дай лапу». А ещё она очень хорошо знала фразы «кушать», «гулять» и «Ай-да, смотреть с дедушкой Россию 24!»
Таким образом, в квартире Галины и Николая Константиновича поселилась очаровательная псинка.
Ириска моментально стала новым членом семьи. Она внимательно слушала рассказы Гали о работе. Иногда, на особо напряжённых моментах даже шевелила хвостиком, который на самом деле был огромным хвостищем.
Часто слушала рассказы Николая Константиновича о его боевом прошлом. Особенно Ириске нравились истории про послевоенные времена. Она иногда вставала и громко гавкала, чтобы показать максимальную вовлеченность в диалог.
А ещё Галя вычитала в умной литературе по дрессировке пёселей, что с большими собаками нужно быть строгим. А ещё лучше — использовать метод «кнута и пряника». И, чем строже кнут, тем лучше!
Строже… Ага.
— Кто у нас тут такая пушистость? — Галина вновь чесала пузико огромной Ириски: — Сегодня даже не пыталась выдернуть у меня поводок! Умница, какая! — девушка вновь обратила внимание на ошейник: — Деда! Слушай, а ты же знал эту Ирис фон Бетховен?
— Конечно, знал. — отозвался Николай Константинович с кухни: — Мы с ней познакомились в Москве… Мне тогда около тридцати было. Помню, война во всю идёт! Немцы активно наступают. А она — ну просто ангел войны… Если можно, так сказать. Холодная, непоколебимая! Она была примером для всех солдат. Такой выдержки и дисциплины, я — никогда не видел.
Дед вышел из кухни, и Ириска вновь начала шлёпать мощным хвостом по полу.
Николай Константинович не выглядел на свои сто одиннадцать лет. Скорее, ему можно было дать чуть-чуть за семьдесят. Широкие плечи. Рост почти в два метра. Соседи называли его Дед Эльбрус, в честь самой высокой точки в Империи. Но, что всегда отмечали врачи — невзирая на возраст, у Николая Константиновича до сих пор все зубы были на месте, а волосы, хоть и приобрели седой оттенок, но всё ещё лежали аккуратной шевелюрой на голове.