— Да я уже пожалела! Надо было получить, жила бы спокойно. Давайте его ко мне.
Меня потащили в кабак Бикбая. Внутри все поменялось, зал для гостей стал бараком, заставленным койками в два этажа, вдоль одной из стен стояли четыре обеденных стола с лавками. Я заметил человек шесть спящих, и еще четверых бодрствующих. На вид — типичные рейдеры-отморозки, но по их движениям и одежде я понял, что это профессиональные боевики. Значит, байкпост “любителей” теперь под убийцами. Меня протащили в заднюю комнату, и бросили на пол. Обстановка в комнате была скромная: обычная кровать, стол и пара стульев, металлический шкаф для одежды, на котором висел замок. Сильва села за стол напротив меня, положила автомат перед собой, и уставилась мне в глаза долгим взглядом.
— Я не знаю тебя, но ты говоришь вещи, которые не должен знать никто.
— Я их знаю, потому что это я и есть. Сильва, ты же знаешь, что я чистый? Слышала, что чистые бессмертны? Если убить чистого, он возродится, но в другом теле. Меня убили, Сильва.
— Вот как… — сказала убийца после непродолжительного молчания, — Вот вы, значит, какие. Это мы дохнем на каждом шагу, а вас, чистых, значит убить нельзя.
— Да, так и есть.
— А ты стал красавчиком, и раньше был неплох, а сейчас так и вообще. — резюмировала она, прищурив левый глаз.
Затем встала, сняла с пояса нож, и разрезала на мне веревки, угрожая ножом, заставила снять одежду, обошла вокруг меня два раза, затем отстегнула свой пояс, и аккуратно сняла комбинезон химзы. Света в комнате было мало, но я видел ее тело, хоть и не в первый раз. Темные и красноватые пятна на коже, шрамы, некоторая несимметричность, пятно скверны в низу живота, уходящее в промежность, но даже так она была по своему привлекательна. И сильна. Даже не смотря на уродство, она выглядела сильной.
“Сожрем?”, ожил трогг.
Нет. Нет. Я не жру своих друзей.
“Я жру.”
И ты не жрешь. Пока я препирался с троггом, Сильва завладела моим телом, а следом и сознанием. Все произошло легко и не напряженно. Да, черт возьми, я не был против, а троггу было интересно, и потом он долго молчал, а я чувствовал его озадаченность. Этот гад открыл для себя что-то новое, и определенно что-то задумал. Поваляться в обнимку в планы Сильвы не входило, она не сказала ни слова, лишь тяжело дышала, лежа у меня на груди, и напряглась, когда я попытался ее обнять, почти сразу вырвалась, поднялась и оделась, и только потом разрешила одеться мне. Я сел на свободный стул, и смотрел, как она прошла за стол, и села на свой стул. Молчание затягивалось.
— Расскажи мне, что произошло. Я четыре сезона не жил.
Сильва уставилась на меня озадаченно, а затем фыркнула.
— Что произошло… Много что произошло. Что тебе рассказать?
— Как там Агдам?
— Агдам? — Сильва усмехнулась, — Акдам живучий, долго протянул, работал плохо, жрачу не получал. Я его резала иногда, понемножку. Умер он случайно, его придавило упавшей трубой, сварили из него горючку.
— А потом? Что с Бикбаем?
— Бикбай сказал, что Андатр пропал, и теперь он правит сектором. Попытался выбить нас с завода, но как видишь, мы его выбили из бара. Но с завода пришлось уйти, машина делающая горючку встала.
Я вздохнул.
— Понятно. Чего-то такого я от него и ожидал, хоть и надеялся на лучшее. А в Агидель что происходит?
— Ничего.
— Как? — не понял я, — В смысле “ничего”?
— Там никто больше не живет, кроме монстра. Не знаю, что там, не видела, и не пойду смотреть.
“Это местный смотритель”, подал голос трогг.
Смотритель? Слепой что ли?
“Да, ты называешь его слепым”.
Понятно. Смотритель, значит. Ладно.
— А Уфа? — снова пристал я к убийце.
— Там никто больше не живет, потому что противорада больше нет. Все умерли.
Даа, жесть. Этот мир жил за счет скверны. Плохо жил, жестоко, но… Жил. Я должен понять что здесь происходит, и если смогу — сделать хоть что-нибудь хорошее.
— И куда ты теперь? — спросила она меня.
Я мотнул головой.
— В Москву.
— Кудааа?… — ей показалось, что она ослышалась.
— В Москву. Я уже был там, но умер.
— Во даешь… Я-то думала — чмоня, как есть чмоня, дурь всякую делает. А оказывается нет, не чмоня, раз до Москвы дошел.
— А знаешь, ты была недалека от истины. Дури я наделал много. Очень много. И знаешь что? Наделаю еще больше.
Сильва усмехнулась.
— Не сомневаюсь, хоть и не верю. Вообще, я не удивлена что ты сдох. Долго продержался-то?
— Нет. Не долго… Мне бы оружие какое, и мотоцикл мой…
— Оружия лишнего нет. Мотоцикл… Ладно, мотоцикл тебе вернем. Ты за него заплатил.