— Да, его.
— Нет. И знаешь, ты был прав. После конца он первый начал убивать: собрал банду, и держал людей в страхе. Но люди смогли их победить, ценой больших жертв.
Я вздохнул.
— Говорил я тебе?
— Говорил. Но я был слишком самоуверен. Никто не ждал такого.
— Дураки. — сказал я и снова вздохнул, — В чем еще я был прав?
Слепой сгорбился еще больше, и, казалось, стал меньше.
— Во многом.
Все с ними ясно. Я встал и пошел на второй этаж, лег на знакомый топчан. Брезентовое одеяло высохло и было грязным, но мне было наплевать. Сон не шел, и я долго ворочался на своем лежбище. И ведь какое дело — опять виноват я. Да что я им сделал-то?! Ничего! Не вырезал сектора, не грабил, не насиловал, наоборот, старался что-то полезное сотворить! И виноват. По любому поводу! Уроды вы все, вот что я вам скажу. Дождетесь, устрою вам кровавую баню! За этими черными мыслями Морфей забрал меня в свое царство. Снилась мне тьма, тьма, в которой ничего не происходит. Странно… Раньше я видел множество ярких снов, но теперь скверна молчит? Очень похоже на то. Мир снова пережил конец света, и если раньше он хромал на обе ноги, то теперь остался еще и без костылей.
Утро выдалось хмурым. Тусклое солнце едва пробивалось через затянутое грязной пленкой окошко. Я оделся и спустился вниз, слепой сидел опершись на палку, но никак не отреагировал на мое приветствие. Спит? Или обиделся и игнорирует? Появилось жуткое желание подойти и оторвать ему голову, но я понял, чье это желание. Нет! Нет. Не в этот раз. Я мысленно плюнул, и вышел на улицу. Опять я на дне, и надо начинать все с начала. Я вспомнил, как меня телепортировало в капсулу к медведю, как я почти голый пришел к Мельнику, и он накормил меня и уложил спать. А все-таки есть в нем что-то хорошее, просто я обижаюсь на него, потому что он бубнит на меня. Наверняка у него есть основания обвинять меня, еще бы он рассказывал подробности… Но нет. А теперь он просто сломанная кукла. Незавидная судьба…
Я шел по улице, а трогг смотрел по сторонам. Я отметил, что людей почти нет, а те, что есть — почти как тени. Саккуль пережил тяжелые времена, это видно. Избушки обветшали и покосились, некоторые выглядели заброшенными, я посмотрел в пустое окно одного такого дома дома, и почувствовал, что оттуда посмотрели на меня. Трогг напрягся и хотел прыгнуть внутрь, но мне удалось его остановить: не надо, не стоит. Нет там никого опасного. Мой второй Я на удивление подчинился. Вот и дом Сурта. Я поднялся на знакомое крыльцо, и без стука дернул дверь. Торгаш был на месте, Сурт похудел, осунулся, и оброс. Волосы, тронутые сединой, спускались чуть ниже плеч, а на макушке образовалась плешь приличных размеров. Увидев меня, торговец замер, а я посмотрел на него, и улыбнулся.
— Это ты! — вякнул Сурт.
— Эт йа. — важно кивнул я в ответ. — За тобой должок. Пришло время отдавать.
По барыге было видно, что отдавать он ничего не хочет, а наоборот, сопротивляться будет со всей силы. Сурт схватил оружие из-под прилавка, но для него было уже поздно: трогг прыгнул. Он вцепился торгашу в шею и укусил за щеку, от чего торгаш завизжал и выронил оружие. Второй рукой трогг ударил беднягу по лицу сверху вниз растопыренными скрюченными пальцами, оставив на его морде четыре царапины. При этом, мой сосед остался результатом недоволен, и со злобой посмотрел на мою руку. Да. Рука-то моя. Я уже понял, что у него была лапа с когтями.
Сурт жалобно подвывал и извивался. Воспользовавшись тем, что контроль трогга над телом ослаб, я перехватил инициативу, и отпустил горло торговца, а тот закрыл лицо руками, и икнул. Я посмотрел, чем же он хотел меня убивать, и тяжело вздохнул. Нет, дробовика у Сурта небыло. На полу лежал кустарно изготовленный пернач, сваренный из ржавых кусков металлолома и водопроводной трубы. Оголовок был утяжелен шестеренкой от, похоже, трактора, или станка, перья подогнаны друг к другу, но все же немного отличались. Рукоять была обмотана кожаным шнуром, и дополнена петлей и крючком, чтоб вешать на руку, и пояс.
Я взял пернач в руку, а он не так плох! Увесист, рукоять удобно лежит в ладони, не скользит. Осмотрев добычу, я повесил свой трофей на пояс, зацепив крючком за веревку, заменившую мне ремень, отчего штаны подались вниз. Надо подтяжки какие изготовить, что ли… Ато свалятся портки в самый неподходящий момент.
— Не убивай!.. — взмолился торгаш.
— Я подумаю. Верни мне долг.
— Я отдавал уже! — в Сурте проснулась наглость.
Но его уловки на меня не действовали.
— Кому ты что отдавал? — поинтересовался я.
— Твоему Андатру, он требовал с меня долг!
Я положил пальцы на подбородок и картинно его помял. Барыгу подглядывал за мной сквозь пальцы, и уже строил козни, вот уверен.