Так что эти люди, не способные одолеть природу, люди, попавшие в змеиные тиски солнца, атмосферного электричества и извергающихся вулканов, они во власти негаснущей, безмерной страстной злобы, сатанинской ненависти к самой жизни. Как следствие, лучшее, что можно от них ждать, — это удар тяжелого ножа, вонзающегося в живое тело. Никакая страсть к женщине не способна сравниться с этой страстью. С этой дрожью наслаждения в миг, когда нож вонзается в плоть и брызжет кровь.
Это с неизбежностью становится высшим наслаждением для народа, завязшего в прошлом и не способного освободиться от него. Народа, чей грех не был искуплен, который не ведал Спасителя.
Ибо Иисус не Спаситель для мексиканцев. Он — мертвый бог в их могиле. Как шахтер, погребенный под землей обвалившейся в штреке породой, так и вся нация оказалась погребена под своим медленно оседающим прошлым. Покуда не придет некий Спаситель, некий Искупитель и не проложит новый путь, к солнцу.
Но белый человек не принес Мексике спасения. Напротив, он сам в конце концов оказался замурован в могиле вместе со своим богом и с племенем, которое завоевал.
Такое вот status quo.
Кэт лежала в ночной тьме, поглощенная этими мыслями. И в то же время напряженно вслушивалась в тишину, сжимаясь от ужаса и не в силах успокоить колотящееся сердце. Оно словно сорвалось с места и причиняло не мнимую боль. Впервые в жизни она испытывала настоящий физический страх, смертельный страх. От которого кровь буквально застыла в жилах.
В Англии, в Ирландии, во время войны и революции она узнала духовный страх. Жуткий страх перед сбродом, а в войну народы почти все превращались в сброд. Страх перед чернью, которая, подобно своре дворняг, норовила уничтожить свободный дух в отдельных мужчинах и женщинах. Это было хладнокровное, коллективное стремление миллионов сломить дух выдающихся личностей. Они жаждали сломить его, чтобы можно было беспрепятственно скатиться назад, к старому воровскому миру, к былому поклонению злату и утолению жажды убийства. Сброд.
В те дни Кэт узнала ледяной страх, внушаемый обществом, словно демократия была громадной свирепой сороконожкой, которая, если сопротивляться ей, вонзала в тебя все свои когти. И вокруг каждого когтя возникала на теле гангренозная рана.
То были самые ужасные муки страха, которые ей довелось испытать.
Сейчас она узнала, как от смертельного страха может по-настоящему болеть сердце. Оно словно рвалось из груди, причиняя тягучую боль.
Она задремала, но внезапно проснулась от тихого шороха. Она села в постели. Дверь на веранду была с открывающимися створками сверху. Сама дверь была заперта, но створки распахнуты, чтобы в комнату проникал свежий воздух, и верхняя часть двери, напоминавшая окно, была открыта. И на фоне темно-серого ночного неба она увидела что-то похожее на черную кошку, припавшую к верху филенки.
— Кто там? — непроизвольно вырвалось у нее.
Черный силуэт мгновенно исчез, и она поняла, что это была рука, пытавшаяся изнутри отодвинуть дверной засов. Секунду она сидела как парализованная, готовая завопить. Все было тихо. Она наклонилась и зажгла свечу.
Ее охватила небывалая паника. Она парализовала ее, стиснула сердце. Она лежала, не в силах пошевелиться, раздавленная кошмаром ночи. Тускло светила свеча. В отдалении проворчал гром. Ужасная, ужасная ночь. И Мексика ужасна, так, что и не передать.
Она никак не могла расслабиться, не могла успокоить сердце. «Я, — говорила она себе, — поддалась страху и потеряла самообладание». Это было отвратительно — чувствовать себя бессильной, не способной сопротивляться страху.
«Что мне делать? — думала она, стараясь собраться с духом. — Как помочь себе?» Она знала, что надеяться может только на себя.
Долгое время она была не в состоянии ничего делать. Потом неожиданная мысль несколько успокоила ее: «Все это оттого, что я верю в зло. Не следует в него верить. Паника и убийство никогда не случаются, пока лидеры не теряют контроля. По-настоящему я не верю в зло. Не верю, что старик Пан сможет заставить нас вернуться вспять, к древним, нечистым формам сознания. Но верю, что существует высшая сила, которая, пока мы храним веру в нее, придаст нам духу и не оставит нас. Даже тот человек, хотевший вломиться ко мне, не думаю, что на деле он представлял собой силы зла. Просто он хотел совершить подлый и дурной поступок, но что-то в нем заставило его подчиниться высшей вере и высшей силе».