– Но не с таким же количеством детей!
Илюшин пожал плечами:
– Она глупая эгоистичная женщина. Неужели ты до сих пор считал, дожив до седин, что в многодетных семьях чадолюбие – это основная причина для рождения детей?
– Ну почему же, еще религиозность…
– Людмила семь раз рожала от каких-то типов, от которых не видит теперь ни денег, ни заботы. От первого мужа троих, от второго двоих, и потом ещё по разу. Эта нехитрая арифметика тебе ничего не подсказывает?
– Ну разъясни, раз ты такой умный. – Бабкин начал кипятиться. Илюшин с его чувством собственного превосходства по-прежнему был единственным человеком, способным вывести Сергея из себя за считаные минуты.
Но Макар не стал ничего разъяснять.
– Я у Белоусовых часы забыл, – невозмутимо сказал он.
Бабкин присвистнул.
– Как ты ухитрился?
Илюшин носил «умные часы», сопряженные с его смартфоном. Они следили за пульсом на тренировках, будили его, позволяли отвечать на звонки, записывать голосовые сообщения и имели еще бездну функций, необходимость которых Бабкин никогда не мог понять. У него самого часы были механические, еще дедовы, когда-то торжественно врученные ему на восемнадцатилетие. Их металлический браслет сейчас приятно холодил запястье.
– Сейчас найду разворот…
– Не надо, потом заедем, – по-прежнему спокойно сказал Макар.
Сергей хотел поинтересоваться, откуда напарник знает, где именно потерял часы, и вдруг сообразил причину его невозмутимости.
– Ты что, нарочно их там сбросил? Обалдел? Их же приберет к рукам эта семейка…
– Не приберет. С телефона можно включить поиск, и старшие дети должны об этом знать. С минуты на минуту кто-нибудь позвонит и скажет, чтобы мы возвращались.
Бабкин поразмыслил.
– Хочешь осмотреть дом или с кем-то поговорить?
– С младшим из братьев.
– С тем, который прятался за дверью?
– Ага. Они с Дашей от одного отца. Выглядит не так, как остальные, и ведет себя иначе. Вот его-то наш визит как раз очень заинтересовал.
– Ладно, перекинемся с ним парой слов. – Бабкин вырулил на парковку неподалеку от интерната. – Если только он сам горит таким желанием. А то вернемся, и нам снова будут лить в уши, как тяжело воспитывать семерых засранцев.
Желто-белое пятиэтажное здание интерната выглядело чистым и даже уютным. Он ожидал худшего. На клумбах перед крыльцом клонились под ветром какие-то нежно-лиловые пушистые метелки.
Им навстречу вышел охранник. Макар предъявил лицензию, и решетчатая калитка без скрипа распахнулась.
Бабкин в очередной раз подивился силе воздействия официальных документов на умы. Лицензия частных детективов не давала им никаких дополнительных прав. С этой точки зрения она ничем не отличалась от справки об отсутствии венерических заболеваний. Но справка не помогла бы им проникнуть в интернат, а лицензия заставила охранника открыть перед ними дверь без всяких расспросов.
В корпусе пахло свежей краской. Бабкин ожидал, что интернат будет пустовать, но из правого крыла доносились детские голоса и где-то гулко стучал мяч. Илюшин скрылся за внушительной дверью с табличкой «Директор Е. М. Славникова» и вскоре вышел.
– Приятно иметь дело с толковыми людьми! Нам нужна Любовь Антоновна Степашина. Третий этаж, тридцать первый кабинет.
Любовь Антоновна оказалась сухой желчной женщиной с ежиком седых волос. Пальцы с коротко остриженными ногтями, как у врача. Кисетные складки возле губ.
Он предвидел сложности со свидетельницей, но в дело вступил Макар, и вскоре Степашина даже снизошла до полуулыбки. Илюшин умел казаться безопасным. Сергей не мог удержаться от внутренней ухмылки: а ведь она наверняка считает себя проницательной!
Макар, естественно, соврал. Глядя чистосердечно и ясно, он заверил, что они действуют в интересах полиции, которая своими силами не справляется с поиском всех пропавших.
– Свидетели видели Дашу живой и здоровой, поэтому всерьез заниматься расследованием никто не будет. В конце концов, она совершеннолетняя. Но мы ведь с вами взрослые люди…
Он замолчал и с убедительным видом развел руками. Это выглядело так, словно Илюшин обозначает величину проблем, которые могут ждать Дарью Белоусову.
– Я готова вам помочь, только не понимаю, почему вы ко мне обратились. Даша окончила наш интернат год назад.
– С тех пор вы ее не видели?
– Отчего же, видела. Она забегала где-то раз в пару месяцев… Но не подумайте, что я знала, как обстоят у нее дела. Даша очень мало рассказывала о себе. Она вообще не любит откровенничать.