Результат сразу же был, как говорится, “на лицо”. Главу клана скручивает и корёжит так, что он роняет свой кубок из рук, расплескивая содержимое на пол, на который сам же падает следом. Его всего трясет, дряблые крылья раскрываются и беспомощно шлепают по ближайшей мебели, ногами елозит по ковру, а непослушными руками пытается за что-нибудь зацепиться, чтобы обрести хоть какую-нибудь опору.
– Ты обвиняешься в предательстве собственного вида, своей сестры, клана и рода, в издевательствах над другими расами, в бессердечной жестокости и бесчисленных убийствах невинных!
– Хрраааа, – не знаю, что он пытается сейчас мне сказать, но из его рта вырываются только хрипы вперемешку с крупными каплями крови.
– Ррррррр! – слышу громкое рычание рядом.
А это еще что!? Справа от меня вижу огромного, белого волка, в холке, наверное, чуть выше меня, но сейчас он опустил голову и скалит свои большие острые зубы, готовый броситься в атаку. Его шерсть снежно-белого цвета и в темной комнате словно светится, отражая скупой свет звезд.
Ощущаю волны магии, исходящие от нее, но только не могу понять, что они делают, а в эмоциональном спектре чувствую… Решимость. Готовность драться. И, самое главное, защищать меня. Это как так?
– Ласка!? – от удивления возвращаю самоконтроль и отпускаю давление гневом на Кариуса, от чего тот перестает возиться на полу, словно жук, которого шутник-ветер опрокинул на спинку. Даже не хочу сравнивать этого крылатого ублюдка с “навозным жуком”, чтобы не оскорбить благородных и необходимых любой экосистеме созданий природы.
– Александр! Встань за мою спину! И уходим отсюда, сперва медленно, а затем бежим, что есть сил и не оглядываясь! – это произнес Ланцелот, уже принявший боевую стойку с рапирой на изготовке. А точнее, прошептал в страхе. Но, как я чувствовал, это было прагматичное чувство самосохранения.
– Она со мной, все в порядке, убери железку.
– Ты вот сейчас прям серьезно?! – оружие он, конечно, не убрал.
– Еще как. Не провоцируй, помни, кто наш враг, а тебя она не тронет.
Не думал, что мой белый и пушистый зверек может увеличиваться в размерах и быть таким грозным хищником. Теперь понятно, почему все так бояться хвод. И стало ясно, отчего она была такой тяжелой в своем “домашнем” облике.
– Аха-ха-ха! Да вы все просто грязные у#$@ки! – о, это говнюк свой голос подал.
– Рррррррр! – рычание Ласки становится агрессивнее, ей явно не по нраву слова архонта.
– Свою вонючую зверушку приволок, зассал, что сам не справишься, аха-ха-ха!
Ну все, тут я уже теряю терпение окончательно. Никто не смеет обижать мою Ласку. Ох, надо было давно так сделать, а не разводить тут спектакль.
Направляю усиленные лучи “укола”, объединяя их в единый поток. И сразу же обращаюсь к аспекту смерти, чтобы наверняка отправить душу Виллеорана Кариуса прямиком к Фридриху. Думаю, он надолго задержится в его особняке, очищаясь после всех своих прегрешений и вымаливая прощение у своей старшей сестры, которую он подло предал и обрек на страдания.
Добавив магию Эфира к потоку от аспекта, я ощущаю его душу, которая покидает свое тело, более не способное связывать ее с миром живых. И чувствую, как открывается та самая “дорога мертвых”, по которой умершие отправляются в свое последнее путешествие.
А точнее, предпоследнее – ведь у них еще по плану званый ужин в особняке и спуск в пещеру с бассейном. Хотя, может так устроено только у людей? У архонтов может и другой ритуал – возвышение в облака там или проход свой туман, не знаю. Да и не важно. Главное, сам процесс – очищение и переход в миры мертвых.
Ласка тоже почувствовала его смерть и успокаивается. Перестает рычать и уменьшается в размерах, принимая тот облик, к которому я больше привык – милого и ласкового песца. Который сразу же бросается ко мне, традиционно в попытках облизать мне все, до чего только дотянется. Теперь я чувствую в ней искреннюю радость.
– Ну все, девочка, все хорошо, плохой дядя больше тебя не обидит, – приседаю, чтобы потрепать хводу и погладить ей шерстку, за что получаю радостное “лизь” в щеку.
– Обязан вам сообщить, Александр, что вы сумасшедший! – слова, произнесенные шепотом, хоть и выглядят обидными, но в эмоциях Ланцелота я чувствую восхищение.
Много времени Ласка со мной не стала проводить – лизнув меня в лицо еще пару раз, она разворачивается и исчезает в темноте, растворившись белым росчерком.