Золота там столько же, сколько песчинок на берегу великого соленого моря, и оттуда торговцы принесли цепь и булавку и продали его племени.
На восходе солнца индейцы тронулись в путь. Ренэ и Нэтла полулежали в каноэ, а на веслах сидели Хас-се и Я-чи-ла-не, Орел, муж Нэтлы. Поток, по которому они плыли, постепенно расширялся, и вскоре великие болота остались позади. Каноэ скользили по широкой реке, берега которой были покрыты пестрым ковром цветов. Индейцы называли эту реку Уитлакучи, но впоследствии испанцы изменили название на Сан-Хуа-нита. Теперь туземцы называют ее Суани.
В реке водилось много аллигаторов, и индейцы их убивали, чтобы добыть жир из суставов хвоста.
Через два дня племя прибыло в страну алачуа, с которым поддерживало дружеские отношения. А алачуа и племя Микко говорили на одном наречии. Это была страна саванн, прорезанная чистыми ручьями, в которых водилось много рыбы. В рощах магнолий и дубов журчали обильные ключи. Люди жили здесь добродушные и миролюбивые, и они ласково встретили пришельцев с востока.
В тот же день племя выбрало место для стоянки в дубовой роще, где протекал прозрачный ручей. Здесь индейцам предстояло прожить несколько месяцев. К закату солнца выросли десятки маленьких хижин и засверкали в ветвях искры костров.
Вождь Микко поселил Ренэ Дево в своей хижине, и мальчик спал вместе с Хас-се на ложе из медвежьих шкур. Пока не затянулась его рана, он отдыхал и ни о чем не думал, словно не было у него никаких забот. По целым дням болтая с Хас-се и Нэтлой, он хорошо изучил индейский язык.
Сначала индейцы племени алачуа, никогда не видевшие белых, рассматривали его с любопытством, словно какую-то диковинку, но вскоре привыкли к нему и стали очень тепло относиться к другу Хас-се.
Через неделю Ренэ выздоровел и отдохнул. Теперь – решил он – настало время приступить к делу, которое привело его в эту страну. Явившись к вождю племени алачуа, он показал ему вещи, находившиеся в свертке, который привез из форта Каролина. Были здесь ножи, топоры, зеркальца, рыболовные крючки, но вождю эти самые обыкновенные вещи казались сокровищами, не имеющими цены.
Ренэ рассказал ему о том, что белые в форте Каролина попали в бедственное положение, так как во время пожара погибли все съестные припасы, заготовленные на зиму. У алачуа много зерна. Если вождь согласится послать в форт двенадцать каноэ, нагруженных маисом, он, Ренэ, отдает ему этот сверток и обещает от имени белого вождя, возглавляющего форт, еще двенадцать таких же свертков в уплату за каждое каноэ с провиантом. Но так как путь небезопасен, то пусть воины алачуа сопровождают эти каноэ. Он обещает, что белые примут их радушно и не будут препятствовать возвращению их на родину.
Вождю предложение показалось заманчивым. Однако он долго размышлял и советовался со старшинами племени, прежде чем дать согласие. Наконец, к великой радости Ренэ, воины начали грузить маис в каноэ. Что касается конвойных, то их нетрудно было набрать. Всем молодым воинам алачуа, не присутствовавшим на празднестве Зрелого Маиса, хотелось побывать в форте белых людей и своими глазами увидеть огромные «гремящие луки», как называли индейцы пушки.
Спустя две недели со дня прибытия в страну алачуа Ренэ собрался в обратный путь. С ним ехали пятьдесят воинов алачуа под предводительством мужа Нэтлы, Я-чи-ла-не, и друг его Хас-се, которого с большой неохотой отпускал Микко.
Ренэ подружился с приютившими его индейцами, и ему стало грустно, когда он прощался с Нэтлой, со стариком Микко, вождем племени алачуа, и со многими другими, кого вряд ли суждено было ему снова увидеть.
Маленький флот состоял из двадцати каноэ: двенадцать были нагружены зерном, в остальных восьми разместились воины. В ясное прохладное утро каноэ отчалили от берега; в первом сидели Ренэ, Хас-се, Я-чи-ла-не и молодой воин по имени Олика-тара (Медвежья Лапа). Индейцы обоих племен толпились на берегу, провожая отъезжающих. Раздавались возгласы:
– Прощай, Та-ла-ло-ко!
– Не забывай нас, Та-ла-ло-ко!
Ренэ прислушивался к возгласам и радовался, что ему посчастливилось завоевать любовь этих людей, которые всегда были добры к нему. Стоя в лодке, он размахивал шляпой, пока они не скрылись за поворотом реки.
Первые дни путешествия пролетели без всяких приключений. Но когда лодки выходили из лабиринта каналов, пересекающих болота, воины заметили следы, которые указывали на то, что совсем недавно здесь прошел какой-то другой отряд, державший путь также на восток. Необходимо было выяснить, что это за отряд. Сначала следы его затерялись, но затем их снова удалось найти. Два воина, посланные отыскать источник пресной воды, случайно наткнулись на место недавней стоянки. По каким-то едва уловимым признакам они определили, что здесь побывал военный отряд семинолов, и, вернувшись, объявили об этом.
Услышав эту весть, Ренэ встревожился. Он был уверен, что Читта, вступив в ряды семинолов, сообщил новым своим друзьям о том, в каком бедственном положении находится гарнизон форта Каролина. Что, если семинолы этим воспользуются и нападут на форт?
Предположения Ренэ оказались правильными. Читта, смелый Кат-ша и отряд семинолов двинулись на форт Каролина и на один только день опередили воинов алачуа. Они задумали окружить форт, отрезать его от внешнего мира и перебить всех, кто осмелится выйти за крепостную стену; когда же осажденным будет грозить голодная смерть, семинолы легко справятся с измученным гарнизоном.
В окрестностях форта семинолы встретили сильный военный отряд индейцев с юга, которые ждали случая напасть на форт и отомстить белым золотоискателям, разрушившим одну из их деревень. С этими индейцами соединились семинолы, а Кат-ша встал во главе обоих племен.
Первая атака закончилась неудачно, так как дикари испугались грохота пушек. Тогда Кат-ша задумал устроить засаду, в которую попал Симон Оружейник со своим отрядом.
Узнав, что семинолы направляются к форту, и беспокоясь о судьбе своих друзей, Ренэ стал торопить Я-чи-ла-не; он надеялся, что маленькая флотилия догонит врагов. Но и алачуа не меньше, чем сам Ренэ, хотели дать бой исконным своим врагам – семинолам. Каноэ уже скользили по реке Май, когда загремели пушечные выстрелы, и французы отбили первую атаку Кат-ша.
Высадившись неподалеку от форта и поручив нескольким воинам охранять каноэ, алачуа с величайшей осторожностью стали пробираться к форту.
Наконец показался вдали холм. Воины остановились и выслали вперед разведчиков. Разведчики вернулись часа через два. Они открыли замысел Кат-ши и донесли, что отряд французов выходит из форта и направляется к холму.
Тогда Я-чи-ла-не дал приказ наступать и первый бросился вперед. За ним по пятам следовали Хас-се и Ренэ. Явились они как раз в тот момент, когда французы, окруженные врагами, думали, что пришел их последний час. Но неожиданное нападение с тыла внесло смятение в ряды семинолов, и они рассеялись, как сухие листья, подхваченные ветром.
XII. Французы покидают форт
Воины Я-чи-ла-не обратили в бегство семинолов и новых их союзников – индейцев южных племен. Но произошло это только потому, что те были застигнуты врасплох. Я-чи-ла-не совершенно не собирался ссориться со своими соседями из-за белых пришельцев. К тому же семинолов было гораздо больше, чем алачуа, и Я-чи-ла-не опасался, что враги, оправившись от потрясения, вернутся и разобьют маленький отряд. Поэтому ему хотелось поскорее сдать двенадцать каноэ с провиантом, получить обещанную награду и в ту же ночь отправиться в обратный путь.
Спустились сумерки. Под покровом темноты индейцы вернулись к тому месту, где остались каноэ, а затем стали подниматься вверх по реке. В окрестностях форта они причалили к берегу, но здесь возникло новое затруднение: они боялись окликнуть часовых. Те могли принять их за врагов, открыть стрельбу и таким образом привлечь внимание семинолов, которые скрывались где-то поблизости.
Пока Я-чи-ла-не совещался с воинами, Хас-се отвел Ренэ в сторону и шепотом сказал:
– Та-ла-ло-ко, настало время, когда я должен открыть тебе тайну. Ты имеешь право знать ее, потому что за меня ты проливал кровь и тебе я отдал священное перо фламинго. Но сначала поклянись, что будешь хранить тайну и не откроешь ее даже своим соплеменникам.