– Извини за опоздание, Барнабас! – прохрипел Зутан Буцерос, птица-носорог впечатляющих размеров и библейского возраста. Он неоднократно консультировал Визенгрундов в связи с защитой сказочных существ Юго-Восточной Азии. По подсчетам Барнабаса, Зутану было шестьсот двадцать лет. Слушая дребезжащий старческий голос, Бен охотно верил в это.
– Мой ассистент, – продолжил Буцерос, – изложил мне проблему. Выдвигалось ли уже предложение спасти жеребят с помощью солнечных перьев грифона? Ведь в их стержнях содержится вещество, от которого растут даже металл и камень.
Ответом стала такая полная тишина, что Бен и Мухоножка недоуменно переглянулись. На лицах, глядевших с мониторов, выражалось не просто неприятие, а даже что-то вроде испуга. И лишь Барнабас вдруг просиял.
– Нет, Зутан, такое предложение не выдвигалось, – откликнулся он. – Чрезвычайно интересно! Мне очень стыдно, что я сам до этого не додумался. Похоже, это решение проблемы.
– Да ты что, Барнабас! – воскликнула Джейн Гриделл. – Грифоны, знаешь ли, не славятся услужливостью. Как раз наоборот! Они презирают всех и вся! Для грифона все живое – добыча. С нами, людьми, они общались когда-то только потому, что и мы мыслим сходным образом, но это было давно, больше тысячи лет назад! А потом, после очередной битвы, они объявили человечеству войну, и с тех пор их никто больше не видел.
– Весьма обоснованная, как все мы знаем, реакция на две большие А человеческой природы, – прокомментировал Зутан Буцерос.
Бен вопросительно посмотрел на Барнабаса.
– Алчность и амбиции, – шепнул тот.
– Да, Зутан, все здесь присутствующие испытывают боль и стыд за две большие А. – Это Барнабас произнес вслух. – Позволю себе заметить, что все мы постоянно доказываем это на деле. Но сейчас речь не о людях, а о том, чтобы не допустить гибели последних крылатых коней!
– Боюсь, Барнабас, это лишь усугубляет проблему. – Напевный голос Инуа Элламса был словно подбит темным бархатом. – Насколько я знаю, грифоны считают лошадей самыми презренными и ненужными существами на свете. И крылья тут ничего не меняют.
Собравшиеся дружно кивнули с экранов, причем с явным облегчением. Бен мало что знал о грифонах, но несколько лет назад огромная птица, так называемая птица Рух, едва не скормила его своему детенышу. У грифонов, помнилось Бену, такой же чудовищный клюв и вдобавок еще львиные лапы и – как будто этого мало – ядовитая змея вместо хвоста.
– Я искал пегасов более двадцати лет, – сказал Барнабас. – И все эти годы боялся, что их больше нет, как и стольких других замечательных существ. И вот, когда наконец впервые за сотни лет есть надежда даже на приплод, я должен отступиться? Ни за что! Я не стану сидеть сложа руки и смотреть, как эти дарящие счастье создания исчезают из мира, где живу я и мои дети! Даже если это означает, что мне придется обратиться за помощью к сказочным существам, гордящимся своей жестокостью и умением убивать!
Дискуссия, разгоревшаяся после этих слов, грозила, по опыту Бена, затянуться на много часов. В какой-то момент Барнабас отвел его в сторону и попросил рассказать Лунгу об ожидаемом прибытии пегаса.
– Только ни слова ему об идее Зутана! – прошептал он мальчику на ухо. За их спинами продолжался спор о том, можно ли купить у грифона солнечное перо за золото. – Лунг не должен знать, что мы, возможно, отправимся на поиски грифонов. Инуа прав: они глубоко презирают лошадей и прочих подобных животных. Но только один род существ на всем свете они считают своими конкурентами и заклятыми врагами, и это…
– Драконы, – закончил фразу Бен.
– Именно! Ты знаешь не хуже меня: если Лунг узнает о нашем плане, он предложит свою помощь, а это было бы для него крайне опасно.
Бен кивнул. Хотя и знал, что ему совсем не просто будет обманывать Лунга.
– Но что мне ему сказать? – прошептал он. – Ведь если мы отправимся в путь, пока он еще здесь, он спросит, куда мы летим!
– Может, – Барнабас наморщил лоб, – скажешь ему, что мы ищем перо феникса? Это не опасно, и ему не придет в голову, что нам нужна помощь.
Не придет в голову? Лунг так хорошо его знал!
Мухоножка наверняка сумел бы очень убедительно преподнести историю о фениксе. («Еще бы! – не преминула бы ехидно прокомментировать Серношерстка. – Не зря же он был предателем и шпионом».) Но гомункулус остался с Барнабасом, чтобы, как обычно, вести протокол дискуссии. Бену очень его не хватало, когда он брел к пещере Зубцеборода, в десятый раз мысленно подбирая нужные слова. Не важно. Барнабас прав. Лунг непременно захочет помочь им, если узнает правду, а с этими грифонами, похоже, действительно шутки плохи… Бен вынужден был признаться себе, что ему уже не терпится на них посмотреть.