Оказывается, что Медведев греческих патриархов „хульно называл именами непристойными". На следствии он почему-то запирался, а в „исповедании" наконец признался, будто на патриарха Иоакима „клеветал и называл его досадными и укорными именами перед многими людьми". В „исповедании" впервые является, что Медведев „наветовал" и „говорил слова, всякого безчестия и злословия наполненные" на игумена Печатного двора Сергия и бывшего уставщика Чудова монастыря Моисея, в то время как на братьев Лихудов (действительно сильно задетых в сочинениях Сильвестра) он всего лишь „клеветал и говорил слова хульна и бредна": зато теперь он их книгу „Акос" „приемлет и лобызает". Следы авторства „мудроборцев" вырастают из „исповедания" до невероятных размеров в извинениях перед их негласным лидером Евфимием Чудов-ским: этому „самому православному мужу, и правды ревнителю, и церкви поборнику, и веры защитнику" сочинение уделяет внимания больше, чем российскому патриарху!
По сравнению с этим кажется уже мелочью, что, горячо проклиная от имени Медведева его сочинения, автор „покаянного исповедания" знает их настолько плохо, что не упоминает одно из крупнейших - „Известие истинное". Он, видимо, знал за собой эту слабость и применил оптовую формулу: „Я, окаянный", все написанное в книге „Манна" „и иные неправые писания какие-либо, и противные святой восточной церкви мудрования, от меня через слово или через письмо в мир раз-сеявшиеся вредословия" (на разных лиц, которые перечисляются) - „все то отметаю, и отрицаю, оплевываю, под ноги пометаю, и попираю, и огнем сжигаю, и анафеме (!) предаю", - говорится от имени Медведева.
В „покаянном исповедании" Медведев предстает как человек, исключительно мало знающий, который мигом узрел истину, когда ему предложили взглянуть на ряд весьма известных книг, привезенных в Троицу из библиотеки патриарха. Простота его якобы такова, что он „не ведал, что они, римляне, суть духоборцы, того ради и… на пресноках действуют" во время литургии. Более чем странное признание для человека, точно освещавшего в своих сочинениях католический чин литургического действа! Но это отнюдь не странно для „мудроборцев", стремившихся свести деятельность Медведева к подготовке объединения православной церкви с католической.
С большим рвением автор (или авторы) „покаянного исповедания" выискивали в трудах Медведева „римскому отпадшему от благочестия костелу многие похвальные слова". Приятно отметить, что, даже извращенно истолкованные, вырванные из контекста, медведевские цитаты в „исповедании" свидетельствуют о его правоте как ученого и гуманиста. Католическое не значит неправедное, убеждал русский просветитель, показывая, что православная и католическая церковь во многом согласны между собой. „И то винно ли римляне творят, что со Христом о пресуществлении его словами веруют?" „Безумие говорить, что если кто верует в пресуществление Христовыми словами, как и римляне, тот римской церкви последователь и соглашатель с нею, что нам якобы не подобает так держать уже потому, что римляне так держат, дабы нам в том с римлянами не быть согласным".
Тот факт, что Медведев активно выступал в защиту православия, в том числе и против католического влияния, не волновал „мудроборцев". Им надо было обязательно извратить его позицию, представить просветителя агентом иезуитов и их „слуг" - православного духовенства Украины.
Эта версия оказалась очень устойчивой в исторической литературе, в частности, потому, что запечатлелась во многих письменных источниках конца XVII века. „Мудроборцы" столь усиленно обвиняли в латинстве украинцев, Симеона Полоцкого и Сильвестра Медведева, что не только в России, но и за рубежом стали распространяться самые странные слухи. Так, во французском сочинении этого времени сообщалось, будто царевна Софья и князь Голицын хотели „устроить избрание в патриархи отца Сильвестра, инока греческой религии, но по рождению поляка (!), человека очень умного, который тотчас же предложит посольство в Рим для соединения церквей, что доставит им (Софье и Голицыну. - А. Б.) большой почет". Аналогичную версию сообщал и побывавший в России иезуит Иржи Давид [49]. Как видим, целя в Медведева, патриарх Иоаким и его сторонники одновременно дискредитировали в глазах православных и основных политических врагов „петровской" группировки. Слившиеся во время августовского переворота 1689 года светские и духовные преследования и в дальнейшем протекали в едином русле.