Сильвестр Кулябка, архиепископ санкт-петербургский и ревельский
Пока слезная мольба обиженных членов Синода добиралась до императрицы, Ломоносов сочинил новый „пашквиль", высмеяв синодальный суд. В „Гимне бороде за суд" описывается, как уязвленные сатирой бороды жалуются главной бороде, что
Брадоборец неотложно
Говорит, что есть безбожно
Почитать наши чины
Тем, что мы не крещены…
Выслушав все жалобы, главная борода разъярилась:
Борода над бородами,
С плачем к стаду обратись,
Осеняла всех крестами
И кричала разсердясь:
"Становитесь все рядами.
Вейтесь, бороды, кнутами,
Бейте ими сатану;
Сам ево я прокляну!"
Угроза церковного проклятия вызывает у Ломоносова насмешку: он прекрасно знает, что духовное ведомство несамостоятельно и ничего не может предпринять в отношении Академии наук без высочайшего соизволения. Фантасмагорическая картина заседания Синода в „Гимне бороде за суд" отражает, скорее, представление об общественной опасности людей, ценность которых выражается лишь длиной бороды:
О, какой же крик раздался
От бород сердитых тут;
Ус с усом там в плеть свивался,
Борода з брадою в кнут;
Тамо сеть из них готовят,
Брадоборца чем уловят;
Злобно потащат на суд
И усами засекут!
К счастью, засечь Ломоносова „усами" не удалось. Мы не знаем всех обстоятельств придворной борьбы вокруг антинаучных инициатив Синода, но результат ее известен. На этот раз Михаил Васильевич победил. Именного указа императрицы, запрещающего писать „как о множестве миров, так и о всем другом, вере святой противном", издано не было. Синоду не удалось запретить распространение уже изданных книг с изложением гелиоцентрической теории. Не удалось „бородам" и заполучить в свои руки „брадоборца".
Позиция Ломоносова оказалась слишком прочной. Как раз в это время ему удалось фактически отстранить от управления Академией своего старого врага И. Д. Шумахера. За пять дней до подачи синодальной жалобы Ломоносову и Тауберту был вручен ордер президента Академии наук Кирилла Григорьевича Разумовского (подписанный еще 13 февраля) о введении их в управление академической Канцелярией, „дабы в отсутствии моем, - писал президент, - в случае иногда болезни г. статского советника Шумахера или иного приключения, которому он по дряхлости и старости лет своих (Шумахеру было 66 лет. - А. Б.) подвержен быть может, Канцелярия академическая праздна не осталась… и над всеми академическими делами могло быть всегдашнее доброе смотрение" [15].
Вопреки нападкам духовенства, в феврале 1757 года типография Московского университета начала новое издание Собрания сочинений М. В. Ломоносова. Хорошо задуманная атака на Михаила Васильевича в литературе - путем распространения своего рода контрсатиры - тоже не вполне удалась. Духовенство пыталось пустить по рукам анонимные письма против Ломоносова и пародию на его сатиру под заглавием: „Переодетая борода или имн пьяной голове". Эти сочинения, подписанные вымышленным именем „Христофор Зубниц-кий" из Колмогор, даже пытались напечатать в академических „Ежемесячных сочинениях" (надеясь на неприязнь ряда ученых к Ломоносову).
Автор пасквилей - талантливый и весьма жестокий рязанский епископ Дмитрий Сеченов - с помощью В. К. Тредиаковского собрал, как сейчас сказали бы, весь „компромат" на академика, включая даже ошибку Ломоносова в анализе рудных образцов и появление отрицательной рецензии на его труды в Commentarii (Лейпциг, 1752). Хорошо знакомый с Михаилом Васильевичем выпускник Московской славяно-греко-латинской академии, Дмитрий усердно поливал своего бывшего коллегу грязью, обвиняя его в пьянстве, корыстолюбии, самонадеянности, хвастовстве, необразованности и наглости.
С хмелю безобразен телом
И всегда в уме незрелом
Ты, преподло быв рожден,
Хоть чинами и почтен,
- писал автор пасквилей, довольно ловко используя форму „Гимна бороде":
Не напрасно он дерзает;
Пользу в том свою считает,
Чтоб обманом век прожить,
Общество чтоб обольстить
Либо мозаиком ложным,
Либо бисером подложным