Артемий утверждает, что нельзя просто повиноваться ни святителям, ни властям, ибо сказано: „Не будьте рабы человекам", то есть не будьте рабами в духовном смысле. Апостол „не еже рабом быти возбрани, но еже в человеческиа послушати и на всяко дело благо готовом быти. Ни бо раб человеку таковий, но Богу. И владыка несвободен, - писал Артемий, - если не управит себя по Богу жить, поскольку раб есть греху. Что в том, что он царь, а не может себя освободить от пламени греха и потопа страстей?!" Современнику, помимо морального урока, трудно было не увидеть здесь обличение отечественного царя Ивана, действительно тонущего в море страстей. И особо значимо звучал в завершении рассуждения призыв апостола к человеческому разуму: „Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни". И в ином месте: „Хочу, чтобы вы были мудры во благо!"
После всех этих слов и у проповедника, и у читателей (да и у нас с вами) невольно закрадывается мысль о расплате за смелость. И действительно, Артемий переходит к вопросу о суде. Как понимать выражение: „Не судите, да не осуждены будете"? Логично было бы предположить, что Артемий истолкует его буквально, как отрицание всякого права на суд человека человеком. Но заволжский старец гораздо тоньше: не судить запрещает господь, пишет он, а различает разные суды и суждения. Проповедник порицает крайние взгляды (распространенные, видимо, в нестяжательской среде), будто нельзя осуждать никого. А как же тогда устраняться от зла? - резонно замечает Артемий. Невозможно отказаться от спора, а следовательно, и от осуждения в области богословия, невозможно не отстаивать истину. Не следует лишь судить „прежде времени", присваивая себе право решать человеческую судьбу.
„Возбраняет же апостол судить друг друга, - пишет Артемий, - в человеческих вещах, чтобы никто не осуждал по поводу еды, питья или праздника". Следует лишь уклоняться от злых обычаев мира, уводящих от спасения души: „Что за пользу получит человек, - говорит автор словами апостола, - если весь мир приобретет, душу же свою погубит или даст измену за душу свою?" „Имея пищу и одежду, - призывает Артемий адресата и его братию, - этим довольны будем. Хотящие богатеть впадают в напасти и похоти многие, коие погружают человека в мятеж и погибель. Ибо корень всему злу есть сребролюбие, говорит божественный апостол. Усердно последуй божественным писаниям и их словами, как живой водой, напояй свою душу, и старайся насколько возможно действовать по ним. И обличать обидящего, - возвращается Артемий к теме суда, - надо благовременно, не страстью своего отмщения, но желанием братнего исправления".
Автор не напрасно затеял этот разговор, поскольку среди заволжских аскетов появились крайние воззрения. Их носители считали необходимым жить в абсолютной чистоте и воздержании, принципиально осуждали брак, заставляли братию жестоко ограничивать себя в еде и питье, утверждая, что только так можно спасти душу. Артемий видел в этом отклонение от гуманистических идеалов христианства и не мог не вступить в спор с братией.
Для монахов, давших обет чистоты, брак запретен, пишет он, ибо это значило бы нарушение божьего обета, осквернение возводимого в душе храма. И все же „лучше жениться, чем разжигаться похотью". Для мирян брак законен, по апостолу: „Честен брак и ложе нескверно. Только блудников и прелюбодеев судит Бог". Лгут и лицемерят те, кто требует ограничивать себя в еде. По евангелию всякое создание божье хорошо, нет ничего, что было бы плохо само по себе; только тому, кто помышляет о чем-либо скверно, - тому-то и вправду бывает скверно. „Не нечисто Божие создание, но мы немощны". Недаром в правиле апостольском сказано: „Если кто брака, и вина, и мяса отрицается не ради воздержания, но гнушаясь - да отлучится". Очевидно, что „не пища зло и питье, зло - объедение и пьянство, не женщина зло - но блуд".
Духовная сторона жизни в проповеди Артемия, безусловно, превалирует над внешним благочинием. И в отношениях между братьями монахами он требует ни на миг не забывать главную заповедь любви к богу и ближнему.,,Некушающий чего-либо кушающего да не осуждает, и кушающий некушающего да не укоряет… И еще: блюдите, чтобы власть ваша не была преткновением немощным. Да не погибнет немощный брат в твоем разуме, когда за него Христос умер!… Если из-за еды твой брат скорбит, то ты уже не в любви ходишь: царство Божие ведь не еда и питье, но правда, мир и радость о Святом Духе". Христос „не заповедь положил есть или не есть, но всюду учил стремиться к благу ближнего", будь то еврей, грек или христианин, „ища не свою пользу, но многих, да спасутся". Понятно, что, если твое поведение служит соблазном более слабому духом, воздержись. Лучше вовеки не есть мяса, чем брата своего соблазнить.