Ленчик затих.
Тяжело дыша, Долбан наконец успокоился. Закончив экзекуцию, он отступил в сторону и присел на деревянный ящик, который заскрипел под тяжестью его веса.
– Падла, – качая головой, приговаривал он, – разозлил ты меня.
Только сейчас Долбан увидел, что его кулаки испачканы в крови. Подобрав кусок серой оберточной бумаги, он принялся вытирать руки.
Когда, скомкав побуревшую от крови бумагу, Долбан отбросил ее в сторону, Ленчик пошевелился и застонал.
– Че, козел, ожил? – сипло проговорил отбойщик. – Твое счастье.
Из двери, которая вела на задний двор, вышел охранник. Озабоченно посмотрев на валявшегося у стены Ленчика, охранник спросил у Долбана:
– Разобрались?
– Ага, – кивнул отбойщик. – Жалко, что не убил. Живучий, паскуда.
– Зачем убивать-то? – равнодушно сказал охранник. – Нам жмурики не нужны. Рыло ему почистил, и хватит. Сигарету хочешь?
Долбан кивнул. Охранник вытащил пачку «Уинстона», угостил Долбана и закурил сам.
– Там этот, братишка его, возбухал.
– Какой братишка? – непонимающе спросил Долбан.
– Второй, не помнишь, что ли?
– Да ну их на хрен обоих.
– Орал, что они с братом крутые, весь район на уши поставили, ахинею какую-то нес про то, что они банк взяли. Хрен его знает, может, они гастролеры какие-нибудь. В общем, мы его с напарником тоже утихомирили. И это… – Он умолк, как-то виновато глядя на Долбана.
– Чего?
– Я ментов вызвал.
– На хрена? – поднял голову Долбан.
– Да ты не волнуйся, я все на себя возьму. Сейчас они приедут, мы их в «воронок» закинем. А ментам скажу, что мы обоих с напарником отмесили. Мол, дебоширили, к клиентам приставали. В общем, все нормально будет. Пускай там с ними в обезьяннике разбираются.
– А… – протянул Долбан, – тогда ништяк. А то меня шеф с говном съест, если с ментами надо будет мазаться. И насчет Катьки смотри, чтоб все в елочку было.
– А какая Катька? – засмеялся охранник, пожимая плечами. – Я никакой Катьки не знаю. Мало ли у нас клиентов бывает. Пусть с этими ублюдками разбираются. А у нас все тик-так. Ты давай докуривай и возвращайся в зал. А я тут подежурю, пока «воронок» не приедет. Кстати, второго мы в подсобку закинули. От души ввалили.
* * *За последний год Саша Порожняк поменял уже третью квартиру. В предыдущей, двухкомнатной, он не прожил и месяца.
Сама по себе прежняя квартира вполне удовлетворяла Сашу, но окна в ней выходили на юг, и с началом ясных солнечных дней жить там стало невозможно. Круглые сутки в ней стояла неимоверная духота.
Именно поэтому Саша поспешил избавиться от нее, как только появилась возможность. Когда общаковые бабки пополнились очередным взносом станочников, Саша обменял квартиру на большую с доплатой.
Разумеется, бумажными делами он не занимался. Только один раз приехал осмотреть жилплощадь, дал нужным людям бабок на оформление, ремонт и обстановку. Затем через пару недель перебрался жить в новую квартиру.
Он сразу же оценил преимущество жизни в старом кирпичном доме с толстыми стенами и высокими потолками: уют, спокойствие и тишина.
Братва, конечно, немного повозмущалась: все-таки Порожняк тратил общаковые бабки, предназначенные вовсе не для улучшения жилищных условий запрудненского авторитета, а для подогрева зон и материальной помощи только что откинувшимся, вернувшимся из отсидки.
Но Саша не обращал внимания на досужие разговоры, полагая, что болтовня скоро затихнет. Он и в мыслях допустить не мог, что кто-нибудь из его пацанов настучит на него московским ворам.
А хоть бы и настучали. Сейчас Саша Порожняк твердо контролировал запрудненскую братву и был абсолютно уверен в устойчивости своего положения.
Может быть, это было слишком самоуверенно с его стороны, ведь ничего вечного в этом мире нет. Однако Саша старался не утруждать себя мыслями о завтрашнем дне. «Выше головы не прыгнешь», – рассуждал он.
Чего надрываться? Главное, чтобы все было спокойно. Никаких войн с азерами, никаких разборок в собственной среде. А там глядишь, Шурик Захар это оценит и все-таки исполнит свое обещание насчет воровской короны.
Плохо, конечно, что сегодня гости из Москвы схлестнулись с запрудненскими. Слишком часто это стало происходить в последнее время. Однако на то и поставлен Порожняк смотрящим, чтобы все непонятки улаживать.
И все-таки какого нервного напряжения это стоит…
Зюзя отвез Порожняка домой и отправился в «Маленький принц» за Катькой.
Закрыв за собой бронированную дверь, Порожняк вошел в квартиру и, не снимая обуви, отправился на кухню. Он достал из ящика кухонного стола коробок с «планом», забил косяк, несколько раз с наслаждением затянулся сладким дымом и, почувствовав, как спадает напряжение, с блаженным видом прошел в большую, уютно обставленную комнату.
Плюхнувшись на мягкие подушки кожаного дивана, он сбросил на пол, устланный ворсистым ковром, туфли и взгромоздил ноги на круглый полированный столик орехового дерева.
Еще несколько глубоких затяжек дымом анаши – и Саша погрузился в состояние полного душевного спокойствия. Затушив окурок косяка в круглой медной пепельнице, Порожняк откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза.
Из наркотического оцепенения его вывел звонок в дверь. Порожняк открыл глаза, очумело огляделся по сторонам, помотал головой, стряхивая сладкий дурман, и направился в прихожую.
Открыв дверь, Порожняк увидел перед собой всхлипывающую Катьку, которая размазывала по щекам стекающую с ресниц тушь, и своего телохранителя, который сосредоточенно изучал носки ботинок.
– Че такое, Катюха? – сонным голосом спросил Порожняк. – Какая падла тебя расстроила?
– Это все он, – всхлипнула девчонка, кивая на Долбана. – Он мне вот что сделал.
Катька показала пальцем на свою скулу. Там красовался приличный фингал. Порожняк обалдело посмотрел на разукрашенный фэйс своей подруги, потом отступил в сторону.
– Заходи.
Споткнувшись на пороге, она едва не упала в прихожей. Из уст ее вырвался громкий плач.
– Ну вот, видишь, что он со мной сделал? Я теперь даже ходить нормально не могу на каблуках. Бесчувственное животное, урод.
Она даже замахнулась на Долбана, но Порожняк оттащил ее в сторону.
– Да ладно тебе, – примирительным голосом сказал отбойщик. – Я же это… с кем не бывает.
– Да? С кем не бывает? – выкрикнула она. – Я тебе не алкаш какой-нибудь в подъезде, чтоб кулаками по лицу. Куда я теперь с этим синяком пойду?
Порожняк попытался взять ее за руку, но она вырвалась и, громко ругаясь, пошла в ванную.
Долбан, покрасневший как мальчишка, переминался с ноги на ногу. Если бы Порожняк не успел обкуриться, его ждала бы неминуемая взбучка.
Но Саше, пребывавшему в благостном расположении духа, не хотелось обламывать такой кайф.
– Ладно, – махнул он рукой, – пошли.
Заняв место на уютном диване, он закурил обычную сигарету и вяло сказал:
– Докладай.
Долбан, так и не осмелившийся сесть перед шефом, топтался на ворсистом ковре.
– Да так, бля, получилось, шеф. Я ж не… это… не специально.
– Че дальше?
– Шеф, так получилось.
Долбан, как напакостивший школьник, шмыгал носом и громадной ручищей тер лицо.
– Че ты долдонишь одно и то же, – лениво поморщился Порожняк. – Как было дело?
– Ты, шеф, когда с Зюзей свалил, я, это… с ней остался.
– Верно, – хмыкнул Порожняк. – Для чего ж я тебя оставил?
– Ага. Я, это, с ней сидел. Все как положено. Она там пила, а я, это… сидел. Потом она, типа, сказала, что ей, это, скучно. Че-то там захотела, не помню. Потанцевать, кажись. Шеф, ты на меня зекани. Ну че я, танцор, бля, пидарюга какой-нибудь, чтоб мудями трясти?
– Ладно, Долбан, какая к херу разница – мудями, не мудями. Дальше что?
– Ну, она там, это, пошла в бар. Че-то там заказала. Стала пить. А я за ней следил.
– Ты где был, возле нее?
– Не-а, там, в этом, кабинете. Она там, типа, сказала, что я ей мешаю. Потом к ней какой-то козел сел. Че-то там начал ей базланить. Типа, там приставать или еще че. Я не знаю, мне халдей из бара махнул рукой. Ну я, это, пошел разбираться.