Я закричал, когда девушка со всей силы врезалась в стену и потеряла сознание. Сердце билось где-то в горле, пока я склонялся к ней и проверял пульс.
Жива… Боже, казалось, только когда я это понял, смог снова дышать.
– Лекарей! Сюда! Сейчас же!
Всё казалось слишком медленным. Люди в белом, их мельтешение… Кажется, кто-то пытался оттащить меня от Риссы. Её сканировали какими-то заклятиями. Телепортировали в Лечебное крыло.
Окружающий мир воспринимался с трудом, но у меня была цель. Я следовал за своим покалеченным магистром, куда бы ни было.
Лишь на несколько минут я согласился отойти от неё. Чтобы её осмотрели полностью, переодели и сделали другие необходимые медицинские процедуры. Внешне на ней не было ран или синяков, но Рисса всё не приходила в себя.
Четыре дня… Четыре бессонных. С ума сходящих от беспокойства дня… Я держал хрупкую бледную руку своей преподавательницы в своей, гладя и шепча на ушко глупые нежности.
В первый же из дней, приехали родители девушки. Её мама плакала, лицо отца казалось бледной горюющей маской. Я уговорил их поспать в своих покоях, а не здесь. Они были слишком уставшие после портала.
На следующий день Харрис навестили её друзья преподаватели. Мисс Грайс постоянно всхлипывала на груди господина Ризатто. Последний был как никогда хмур и грустен. Думаю, его никто никогда не видел таким.
До меня доходили слухи от медсестер, что во дворце твориться сумасшествие. Клементина устраивает скандалы. Её отец пытается остаться на свободе, и поэтому пытается угомонить дочь. Шли допросы свидетелей.
А Харрис все не просыпалась.
Лекари говорили, что ей просто нужно восстановиться. Они обещали, что скоро она придет в себя. Но… Каждая минута с моим, таким молчаливым спокойным магистром, казалась бездной, полной боли и страха.
Мысль «что если…?!» то и дело посещала мою голову, и я ругал себя за это. Она обязательно очнется! Обязательно!
Я не покидал Лечебного крыла Королевского дворца не на миг. Мне приносили еду сюда. Про душ я даже не вспоминал.
– Просыпайся, милая. Пожалуйста, забудь все ссоры. Я просто сделаю, как ты захочешь. Только проснись, – шепнул я, положив голову на подушку рядом с Харрис, полусидя рядом с её кроватью.
– Она обязательно выживет. Я много слышал о магистре Нейл. Она невероятно умная и сильная девушка. И потрясающий боевой маг. Аллистодий смог её атаковать только потому что ударил в спину, – восхищенно – о Риссе, и с презрением – Катморе, проговорил отец, подходя.
Я сел, и кивнув, заметил:
– Если ты пришел поговорить – сейчас не самое лучшее время…
Леонард Мэлори взмахнув, создал себе из воздуха кресло и сел в него, внимательно смотря на меня.
– Ты любишь её, – утвердительно сказал он.
Я фыркнул.
– Люблю. Вот только это не твоё дело.
– Я выгладил также, когда ты появлялся на свет. Очень волновался за твою маму.
– Не смей…! – я осекся, и, бросив взгляд на Харрис, закончил тише. – Не смей говорить о маме!
– Ты думаешь, что я вас предал, – вновь утверждение, а не вопрос.
– Ты и сам всё знаешь. Я планировал поговорить, но не сейчас, – чуть успокоившись, признал я.
– Лучше сейчас. Мы итак потеряли столько лет, – папа, наклонившись, оперся локтями о колени и тихо сказал. – Я не придавал вас. Тот пожар я пережил не бесследно. Раны, ожоги… И самое главное – несколько первых лет я ничего не помнил о вас. Свое имя, какие-то моменты из детства… Это всё. Потом же… Мама уже умерла. Всё уже потеряло смысл. Лишь желание справедливости давало мне жить.
– А я?! Тебе было плевать, как я там, с Катмором вместо отца?! Он мог и меня убить! – не выдержал я, в то же врем я, обдумывая слова папы.
Если он и, правда, не помнил нас…
– За тобой я всегда следил, но естественно на расстоянии. Герцог сделал бы с тобой что-то только в одном случае – узнай он, что я жив. В отместку, как способ угрозы…Да и не хотел я, чтобы ты жил местью, – горько добавил мужчина, на которого я был так похож.
– В итоге, я все равно стал ей жить. Я тоже любил маму. И тебя, – усмехнулся я.
– Теперь всё будет хорошо, Бернард. И эта девочка очнется, и будет с тобой. Я уверен. В храме она смотрела на тебя с большими чувствами.
Я вдруг перестал быть способным хоть что-то произнести. Отец обнял меня, и я вдохнул знакомый терпкий запах леса и огня. Так пахнут артефакторы. Так всегда пахнул мой папа.
Ещё одна ночь, полная беспокойства… И на рассвете, когда я вновь шептал моей Харрис нежные слова… Она услышала меня. Её веки затрепетали и открылись.