Л.Семаго. ПЕРО КОВЫЛЯ
Печатается по постановлению
Вместо предисловия
Пустынны степные пространства: сушь и открытая местность не способствуют плотности их заселения. Нет здесь ни шумных, как на речных берегах, птичьих базаров, ни стройных хоров лесных певцов. Песня одного жаворонка — нередко единственный подарок степи внимательному слушателю на весь день. А иногда только сверчки оживляют ее безмолвие.
И тем не менее степь населена, только для того чтобы увидеть всех ее обитателей, надо прошагать не одну сотню километров, просидеть не один месяц в укрытии, вооружившись зрительной трубой. И тогда, как щедрое вознаграждение природы за желание познать ее тайны, перед глазами наблюдателя предстанут такие неповторимые картины, откроются такие удивительные истории из мира жизни живых существ, и хорошо знакомых, и малоизвестных, во многом загадочных, еще не вполне изученных, что каждая из них может стать предметом особого разговора. О них — книга Л. Л. Семаго «Перо ковыля». Третья книга, третий цикл (первые два — «Зеленая книга леса» и «На речных берегах») очерков и рассказов о среднерусской природе.
Степь предстает перед нами во всем многообразии форм среднерусского ландшафта: здесь и уходящие за горизонт плоские равнины, и яры, балки и овраги, и лесные полосы, и перелески, рощицы или отдельные купы деревьев, и даже весенние озерца и полевые болотца, и, конечно, дороги, без которых степь так же немыслима, как без тропинок лес. И всюду — жизнь.
Книга приближает нас к природе, как фотообъектив — к предмету. Читая рассказы и очерки, мы словно всматриваемся в малозаметную жизнь степи, вслушиваемся в ее голоса, и то, мимо чего мы проходили прежде, не замечая, становится зримым, интересным, значительным. Вот перед нами сухой, выжженный солнцем пустырь с реденькими кустиками житняка и полыни. Но, оказывается, здесь живет авдотка, удивительный, во многом загадочный степной кулик. Вот изрезанное древними балками Дикое поле. Но на его неудобных землях поселились почти исчезнувшие во всем Черноземье сурки. В крохотной, затерявшейся среди степного простора рощице, через которую прогоняют каждый день стадо коров, отыскалась пара тювиков — редких и малоизученных птиц.
Из рассказов об авдотке, орле-могильнике, тювике — видах, занесенных в Красную книгу, так же как и о многих других обитателях степных пространств — слепыше, чернолобом сорокопуте, сплюшке, хомяке, щурках, сизоворонках, мы узнаем интереснейшие подробности их жизни, научно достоверные, не приукрашенные ни малейшей долей вымысла и в то же время поданные в живой, занимательной, художественной форме и потому такие впечатляющие и запоминающиеся. Мы имеем возможность увидеть и понять выработанное веками поведение животных в привычных для них условиях и проследить за его изменением под влиянием разрушения среды обитания. Мы познаем все многообразие и сложность жизни степных обитателей и проникаемся чувством уважения к ней.
Но главное не только в этом. Книга имеет выраженную экологическую направленность. Уже само ее название символично: в нем и напоминание о былом наших степей, и надежда на будущее. Через рассказы и очерки красной нитью проходит мысль о том, что каждый вид должен быть сохранен — и потому, что интересен, и потому, что занимает свое, определенное место в сложной системе взаимосвязей в природе, от нарушения которых страдает вся система. В книге прослеживается судьба отдельных видов в изменяющихся условиях среды обитания. Ведь степь — не только океан света и воздуха, звенящая тишина, сухие кустики полыни или серебристые волны ковыля. Степь — это и распаханные поля, и выращенные лесополосы, и пастбища, дороги, селения. И каждое из слагаемых антропогенного фактора накладывает свой отпечаток на жизнь степной природы. Понять характер происходящих в ней изменений, проследить за их ходом, увидеть результаты — не только интересно, но и поучительно. Это значит понять закономерности приспособления животного и растительного мира к изменяющимся условиям жизни, установить допустимые границы этих изменений, разобраться в том, какие виды человеческой деятельности полезны природе, какие — нет.
Все это позволяет назвать книгу «Перо ковыля» своего рода учебником природы. Читая этот учебник, вдумываясь, запоминая, делая выводы, мы начинаем понимать, что разрушать созданное природой — значит стирать с лица Земли одну за другой ее прекрасные черты, безвозвратно, навсегда. И когда мы добудем собственными усилиями ума и сердца эту истину, когда она станет частицей нас самих, тогда легко и просто придет к нам единственно верное и важное решение о том, что нужно заботиться о природе: в ней молодость и красота нашей планеты.
Редактор Т. И. Баскакова
От автора
Степь средней полосы России — не только ровное, как стол, плоскоместье. Это и широкие лога, балки, яры и яруги с байрачными лесочками, долины спокойных рек и речушек, маленькие верховые болотца и просто сырые западины, овраги и пески. Больших целинных пространств в Черноземье не осталось: давным-давно превратились они в поля. Но кое-что уцелело, заповедано и охраняется как памятники природы. И хотя с одного края любого из этих участков можно окликнуть человека на другой стороне, они не потеряли права называться степью: Хреновская степь, Краснянская степь, Хрипунская степь...
Величие степного простора в полной мере воспринимается не с высоты птичьего полета, а с земли: с невысокого взгорка или оплывшего кургана, когда в зыбком мареве исчезает четкость горизонта и разливаются около него призрачные озера, до которых не дойти, не долететь, когда единственный земной звук в необъятном просторе — песня одинокого, затерявшегося в белесоватом, безоблачном небе жаворонка, когда напоен горячий воздух терпкими ароматами чабреца и полыни, когда смотришь на парящего орла снизу, а не сверху. Вот тогда степь действительно степь, и хочется от полноты чувств петь или скакать на коне, слушая стук копыт да тугой свист ветра.
Все сильнее закрывается степной горизонт полезащитными лесополосами. И воды в степи стало больше, потому что почти в каждой балке пруды и прудики. Прежде однообразный ландшафт стал пестрым: чистые пары, розовые квадраты цветущего эспарцета, зеленые ковры озими, ровное жнивье с золотыми ворохами соломы, яркие плантации свеклы, волнующийся простор пшеничных полей.
Мало осталось здесь коренных степняков. Никогда не придут сюда стада горбоносых антилоп — сайгаков, не появятся лисички-корсаки. Настоящая степная жизнь удержалась лишь по самым неудобным местам и заповедным уголкам и укрепляется при поддержке человека. Возвращаются на прежние местообитания сурки-байбаки, а следом за ними и земляные утки огари. Парят над Хреновской степью орлы-могильники, ночами ухают вблизи глухих оврагов филины и плачут в песках отшельницы-авдотки. Скачут по обочинам дорог тушканчики, пасутся на полях сторожкие дрофы, токуют стрепеты и цветут степные травы.
Пробуждение
С осени много зеленой травы оставалось по косогорчикам, балочкам, пустырям и другим неудобным местам, но продолжительное бесснежье с морозами и ветрами превратило ее к весне в тусклую, одноцветную ветошь. Однако травяная жизнь не прекратилась, и едва солнце успело убрать тонкий слой пропыленного снега, как чистенькими звездочками зажелтели на этой ветоши цветочки гусиного лука, стали пробиваться розоватые шильца ростков других трав. Грачи на такой серости, конечно, за версту видны, а жаворонок рядом опустится — и не увидишь его: до того неразличимы цвет птичьего пера и цвет жухлой, прошлогодней травы. И не только жаворонка, куропатку в двух шагах не заметишь. Первый суслик, проснувшийся раньше своих соседей, тоже словно слился с местом. Только светлый крап по сероватой шерстке да искорка от весеннего луча в агатовом глазу немного выдают зверька.